— Да, это полная лажа, — согласился стрелок. — Ему нельзя доверять.

— Лучше его убить, — сказал Бозел.

— Но он же не виноват, что является дублем нашего врага, — сказал Гарри. — За что его убивать?

— А на всякий случай, — сказал Бозел. — Так сказать, во избежание…

— Парни, давайте не будем меня убивать, — взмолился Негоро. — И не хочу я с вами идти.

— Это еще почему? — спросил Гарри. — Не хочешь оказаться на стороне проигравших или еще что?

— Я вообще воевать не хочу, — сказал Негоро. — Я пацифист. И вообще, если я пойду с вами и он вас перекокает, то и мне попадет, как предателю и все такое. Если вы его уконтрапупите, для меня тоже ничего хорошего. Он же мне, чисто технически, как отец.

— Тоже верно, — сказал Гарри. — Предлагаю его все-таки отпустить. Кто «за»?

— Я — против, — сказал Бозел.

— Я тоже, — сказал стрелок. — Если мы оставим его здесь, то он окажется у нас сзади. Я не хочу ждать удара в спину.

— Итак, большинством голосов решено тебя отпустить, — сказал Гарри. — Или вы забыли, кто тут у вас бригадир?

Джек пожал плечами. Ему было все равно.

— Иди, куда хочешь, — сказал Гарри. — И постарайся больше не попадаться нам на глаза.

Они ушли, оставив Негоро у потухшего костра. Негоро развязал вещмешок, выудил из него хрустальный шар, связался с хрустальным шаром босса и оставил сообщение на автоответчик.

— Операция «Знакомство» прошла успешно. Начинаю операцию «Внедрение».

Глава 21

Есть такая профессия — Родину защищать!

Гектор

Богатыри стреляли из луков.

Гуси-лебеди-птеродактили маневрировали на разных высотах, стараясь увернуться от стрел и ожидая, пока у богатырей кончится боезапас. Четыре мертвые птицы, пронзенные стрелами, уже лежали на травке, а после того, как к стрельбе присоединился Реджи с практически бесконечным боекомплектом, гуси-лебеди-птеродактили решили сменить тактику.

Они перешли в пикирующий режим и попытались пронзить богатырей своими длинными и острыми клювами.

Алеша успел только увернуться, тогда как Никитич бросил лук и рубанул крылатую тварь мечом. Реджи расстрелял трех птичек на подлете, четвертой всадил пулю в голову, стреляя в упор, отпрыгнул, перекатился по земле и обнаружил, что револьверы пора перезаряжать. Одна из тварей спикировала прямо на него. Стрелок успел перехватить клюв, когда тот уже был готов пронзить его тело, и направил удар в сторону. Клюв хищной птицы до половины вонзился в землю, и Реджи свернул пернатому врагу шею.

Баба-яга, уяснив проигрышность своей позиции, пыталась улизнуть в ступе, но в борт этого летательного аппарата впечаталась боевая палица Муромца, и ступа развалилась на куски.

— Хулиган! — взвизгнула Баба-яга и попыталась огреть старшого богатыря помелом. Ей следовало бы помнить, что в качестве смертоносного оружия помело сильно уступает богатырскому снаряжению.

Помело вылетело у Бабы-яги из рук, а следующим ударом Муромец проломил вредной старушенции голову.

Тем временем Реджи перезарядил револьверы, прикончил птиц, вившихся над Алешей Поповичем, убедился, что никто из богатырей не нуждается в его помощи, и пристрелил последнего пытавшегося удрать гуся-лебедя-птеродактиля.

— Уф, — сказал Илья Муромец. — Неслабо повеселились. Избушка-избушка, валила бы ты отсюда, покамест я добрый. А то догоню, ноги твои куриные оторву, вместо окон вставлю и скажу, что так было.

Избушка оценила серьезность угрозы и потопала в лесную чащу, прокладывая себе путь среди деревьев с эффективностью бешеного слона.

— В седла, пацаны, — скомандовал Муромец. — А то сейчас сюда понабегут благодарные родители спасенных детей, и мы в Киев еще неделю точно не попадем!

Кони двигались неспешным аллюром. Молодые богатыри ехали впереди, Муромец с Реджи — сзади.

— Ты хорошо себя проявил, — сказал Муромец. — Когда мы будем делить смерть Кощееву, лучше бы тебе обойтись без своих игрушек.

— А тебе — без своих кулаков.

— Давай тогда в карты ее разыграем. Или в кости! Драться с тобой я не хочу. Как это может быть — сначала плечом к плечу бились, а потом — друг с другом?

— В жизни такое бывает сплошь и рядом, — сказал Реджи.

— Это неправильно. Так не должно быть. Друзья даются человеку один раз и навсегда, как и враги. Только вот мои враги долго не живут.

— А Кожемяка?

— Никола-то? Он мне не враг. Не враг и не друг. Так, пустышка.

— Илья, ты можешь ответить мне на один вопрос?

— Хоть на десять. Спрашивай.

— Зачем вы это делаете?

— Что это?

— Все. Разве это жизнь — ни кола, ни двора, ни жен, ни детей. Все имущество — оружие да кони, которых постоянно убивают. За работу, как я понимаю, вам платят не слишком много, вдобавок еще и нерегулярно. Вы не взяли добычу, разогнав шайку разбойников, ты отпустил избушку, даже не проверив, что у нее внутри, а у ведьм, как я полагаю, всегда имеются определенные запасы золота. Так зачем вы это делаете?

— Думаешь, просто любим подраться?

— Сначала именно так я и думал, — признался Реджи.

— Но теперь ты так не считаешь?

— Нет. Мне кажется, это было бы слишком просто.

— А все и так просто, — сказал Муромец. — Я понимаю, что это прозвучит пафосно, банально и глупо, ибо эта фраза произносилась уже сотни раз и будет произнесена еще тысячи раз, но… есть такая профессия — Родину защищать. Я понимаю, что она, Родина наша, далека от совершенства. Местами глупая, местами смешная, местами страшная, но она — все-таки наша Родина. И ее враги попадают в разряд моих личных врагов. Баба-яга ест маленьких детишек — ты прошел бы мимо такого? Разбойники озоруют на дорогах и грабят обычных людей — кто займется ими, если не мы? Князь Владимир меня не любит. Говорит, пустяками я занимаюсь, да еще других с толку сбиваю, потому и дружину большую под мое начало не дает. Вон — Никола тот же. Пошлют его в Тьмутаракань с посольством, он и поедет. И какое бы безобразие по дороге ему ни встретилось, он ни за что не остановится и с пути не свернет. Потому что — приказ. А я сверну. Я остановлюсь, если надо. Потому что Тьмутаракань никуда не денется, а покуда у князя руки дойдут распоряжение насчет той же Бабы-яги отдать, она еще с десяток мальцов слопает. Потому и детей нет, и жены у меня нет, потому и не нажил я ничего в этой жизни. Понимаешь ты меня, Рыжий?

— Понимаю.

— А я тебя — нет. Без роду, без племени, скитаешься по дорогам. Куда ты идешь? Какая у тебя цель в жизни? За что ты дерешься? Только за золото?

— Не только.