– Да ну вас, – буркнул Гришка. – Такое на ночь рассказываете…
За окнами уже заметно стемнело, рядом зарычали моторы БТР.
– О, ночная смена двигатели прогревает, – заметил Сидор. – Сейчас на патрулирование двинут. Наливай, Кирюха, наливай, а то из графика выбиваемся. Обычно к этому часу я уже в стельку!
* * *
Пока ехали к Лихославлю, капитан развернул терминал в «Фердинанде» и открыл базу данных. Новенькие лаборанты оказались интересными типами. К досье Григория Малькова, «хиппи», прилагались три привода в полицию: спекуляции и нарушение информационной безопасности. Уголовных дел на него так и не завели – надо полагать, откупился. По информации Управления, Мальков должен был стать фигурантом еще нескольких дел, но там его личность даже не попала в полицейские рапорты. Скользкий типчик. Помимо прочего, Мальков – владелец довольно серьезной недвижимости в Москве. Зачем такому бросать все и устраиваться лаборантом в медвежий угол? Да еще у самого Барьера?
Второй новичок, Олег Свирцев, был еще интереснее. Сирота, воспитывался в платном интернате, сведения об источнике финансирования отсутствует. Этот был полной противоположностью Малькова – ни в чем не заподозрен, ни в чем не замешан. Странно видеть такого ангелочка в паре с ушлым «хиппи».
Алехин запросил более полное досье на Свирцева. Ответ пришел мгновенно: информация имеется, но доступ перекрыт кем-то с более высоким уровнем доступа, полномочий капитана Алехина недостаточно.
В гостинице «Заря» капитан снял еще одну комнату, перетащил туда шмотки. Потом велел сотрудникам отдыхать, а его не беспокоить до утра, что бы ни произошло.
Шартьев многозначительно подмигнул старлею:
– Капитан займется научными книжками. Ему утром к профессору на экзамен. Я слыхал, хороший студент способен весь курс за одну ночь пройти.
– Удачи, товарищ командир, – скорбно и прочувствованно произнес Делягин. – Ни пуха, ни пера!
Алехин дождался, чтобы зубоскалы убрались, помедлил немного и вышел в коридор. Там было тихо и пусто. Делягин, конечно, сразу же завалился спать, да и Шартьева не слышно. Капитан спустился в холл. За стойкой торчал тот самый администратор, который благодарил его после телепередачи. Алехин направился к нему, облокотился на стойку и попросил:
– Пожалуйста, если вдруг кто-нибудь будет интересоваться, отвечайте, что я не покидал здание гостиницы.
Администратор кивнул с серьезным выражением лица. Он ждал от героического капитана новых подвигов и был готов помочь.
Алехин вышел из «Зари» и прогулочным шагом направился к стадиону. Стемнело, на улицах было пустынно. Капитан увидел сидящего на скамье пожилого восточного мужчину в грязном плаще и присел рядом. Через несколько минут переодетый полковник встал и поплелся к мосту через Черемушку. Капитан, чуть помедлив, отправился следом.
Коростылев ждал его за мостом в тени. Еще раз коротко обсудили план, и полковник напутствовал:
– Если что-то пойдет не так, действуйте по обстановке.
Капитан вышел к назначенному полковником месту и замер, прижавшись к забору. Спустя пару минут он увидел рослого сержанта полиции, который шагал к нему, но Алехина, замершего в тени, не замечал. Капитан приготовился… Вот здоровяк совсем рядом, проходит мимо… Ну, вот теперь… Алехин шагнул к нему сзади и выполнил короткое, до автоматизма отработанное движение.
* * *
Зеленский встретился с сотрудниками полиции, когда начало темнеть. Кононенко привел двоих – своего личного шофера, который, как он предполагал, на самом деле шпионит для МАС, и здоровенного старшего сержанта. Этот считался специалистом по силовым акциям и умел держать язык за зубами.
Масовец скептически оглядел спутников, вздохнул и начал инструктировать:
– Товарищи, помните главное: наша цель – задержать ценного свидетеля. Я рассчитываю, что он поделится кое-какой информацией, так что не следует его настраивать против себя. Не калечить, не бить без надобности, в дальнейшем я хочу видеть гражданина Тушковлева склонным к сотрудничеству. Вам, товарищ старший сержант, ясно?
– Так точно. Да вы не беспокойтесь, много бить его я не стану. Мне всегда достаточно разок приложить, и подозреваемый готов колоться… то есть, виноват, проявляет склонность к сотрудничеству.
Зеленский поморщился. Кононенко заметил его гримасу и погрозил старшему сержанту кулаком.
– Не подозреваемый, а свидетель, – уточнил масовец. – Постарайтесь понять разницу. Действуем следующим образом. Выдвигаемся к месту жительства гражданина Тушковлева – он сейчас отсутствует, но должен вот-вот появиться. Я постараюсь подойти к нему поближе, завести разговор. Если повезет, он согласится проследовать с нами по-хорошему. Но более вероятен другой сценарий… Я понятно излагаю, товарищ старший сержант?
– Так точно. – По каменному лицу верзилы трудно было понять, насколько он уяснил задачу.
– Надеюсь, что так. Значит, более вероятно, что гражданин не согласится сотрудничать, тогда включаетесь вы. Если он побежит – аккуратно берете. Еще раз напоминаю: мне нужна информация. Это значит, задерживать так, чтобы гражданин Тушковлев был в состоянии говорить.
На этом инструктаж закончился, четверка отправилась к дому, где проживал четырежды судимый курьер. Пока добрались, сумерки сгустились окончательно. На перекрестке их встретил участковый – тот самый, что заходил к Лизе Шилковой, это была его территория. Участковый, согласно полученному приказу, изображал праздное времяпрепровождение, то есть расстегнул китель, фуражку держал в руке и прогуливался по улице, не приближаясь к дому Тушковлева.
– Свет не зажигался, никакого движения не замечено, – доложил участковый.
– Отлично, можешь быть свободен, – кивнул майор.
Уже достаточно стемнело, чтобы идущих по улице трудно было рассмотреть. На это Зеленский и рассчитывал. Кононенко не догадался переодеть своих людей в штатское, а форма могла сразу настроить Тушковлева на неправильный лад. Но времени, чтобы что-то изменить, уже не осталось. Здоровяка старшего сержанта отправили в обход – отрезать курьеру возможный путь бегства; остальные, держась в тени у заборов, двинулись к дому. Зеленский предполагал тайно проникнуть в дом Тушковлева и ждать там, либо контролировать улицу.
У соседнего забора остановились. Зеленский велел не шуметь. Наконец Кононенко сказал:
– Думаю, старший сержант уже на месте.
– Тогда вперед.
* * *
Лиза отлично видела в темноте. Она не знала, обладала ли этим качеством до того, как исчезла память, поэтому воспринимала ночное зрение как должное. Девушка чувствовала себя сильной, ловкой и знала, что следует делать. Во всяком случае была уверена, что знает.
Поначалу, пока Лиза лежала, закутавшись в одеяло, и молчала, бабушка не отходила от нее ни на шаг. Сидела рядом, держа за руку, или гладила растрепанные рыжие волосы. Что-то бормотала, пересказывала какие-то давние истории: «Когда тебе было три года и ты впервые взобралась на подоконник… Когда мы повели тебя в школу, на тебе было такое платьице…»