— Держи «фирман»! — прокричал сквозь вертолетный гул небритый и тоже не совсем трезвый майор юстиции Серебряков, всовывая в Сашкину ладонь какой-то бланк на серой бумаге. — Чтобы в бригаде на тебя ничего не повесили! Прокуратура дает «добро»!
Он махнул рукой и начал резво пятиться, придерживая одной рукой кепи и стараясь не угодить под задний винт…
Родное гвардейское соединение встретило старшего лейтената Петренко не сказать чтобы приветливо. Большая часть личного состава во главе с командованием находились на армейской операции под Гератом, посему о прибытии сразу из двух командировок пришлось докладывать сплошным и. о. — исполняющим обязанности. За комбрига остался зам по вооружению Мирославский (кличка — Угрюмый), люто ненавидевший всех без исключения политрабочих. Поэтому, уже входя в захламленный, как всегда и везде у технарей, его кабинет, Хантер внутренне приготовился к стычке. И не ошибся.
— Ну что, б…, — прорычал Угрюмый, окидывая пренебрежительным взглядом офицера в «союзном» мундире. — Давай, докладывай: как ты БМП в пропасть уронил, как людей угробил, почему прокуратура отстранила тебя от исполнения обязанностей старшего колонны! Говорил же этим мудакам, — ярился подполковник, — нельзя замполитам ничего доверять, — так нет, Михалкин добился-таки своего! — Простодушный технарь прямо называл вещи своими именами. — Говори, придурок, — обратился он к постепенно закипавшему Петренко, — ты как умудрился завалить в пропасть боевую машину?!
— Я, товарищ подполковник, — начисто забыв о субординации, заорал старлей, — ничего никуда не валил! И пусть Пол-Пот ваш не пи. т! — Теперь пришла и его очередь называть вещи своими именами. — Разве по моей вине разгромлена колонна? Погибли шестьдесят восемь человек, сгорела каждая третья машина, — по-вашему, в этом я виноват?! — От обиды и гнева у Хантера задергалась щека. — Вот вам бумажка от военной прокуратуры! — Он швырнул на стол зампотеха смятый листок. — Там черным по русскому написано, что у прокуратуры нет ко мне претензий! А то, что вы клюнули на провокацию Монстра и вместо Гены Щупа погнали меня из Ташкента в Хайратон, так за это вам, товарищ подполковник, отдельное спасибо! — Александр картинно склонился в поклоне. — Без продовольственного аттестата, без оружия, без опыта приема техники, после похорон подчиненного, да еще и в «союзной» форме! Сердечно вам признателен! — Он еще разок глубоко поклонился Угрюмому, ошеломленному всей этой сценой.
— Эт-то что здесь за представление? — В кабинет весело ввалился подполковник Ветла, секретарь парткома. — Что за спектакль? — При виде Петренко в картинной позе он невольно улыбнулся.
— Да вот — пытаюсь объяснить, как я шестьдесят восемь человек положил и двадцать четыре единицы техники попалил! — огрызнулся старлей. — Поскольку майор Волк, верный себе, снова наплел черт знает что. Оказывается, замполит роты во всем этом виноват!
— Слушай, Николай Александрович, забирай ты его отсюда, — замахал руками Мирославский, немного «подешевевший» после Хантерова демарша. — А то он, не дай бог, еще начнет в меня из «стечкина» палить, как по майору Волку под Джелалабадом! Он не контуженный, а просто бешеный, этот ваш Хантер! В общем, сам разбирайся со своим приходом! — Исполняющий обязанности комбрига поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. — А бумажку свою забери, старлей! — Подполковник брезгливо бросил через стол вердикт Серебрякова.
— Ну, привет, бешено-контуженный Хантер! — В коридоре штабного модуля офицеры обменялись рукопожатиями. — Чего разорался, как белый медведь в теплую погоду? Не мог сначала ко мне заглянуть? Чего ты сунулся к Угрюмому, не знаешь, что ли, как он относится к нашему брату? Давай, проходи, садись, чайку попьем, и ты мне все по порядку расскажешь. — Войдя в кабинет, подполковник остановился, положил обе руки на плечи старшего лейтенанта и не без усилий заставил присесть на стул.
Слегка сбитый с толку таким приемом, Хантер некоторое время молчал, дожидаясь чая, а потом выложил всю свою командировочную эпопею: о полетах на «Черном тюльпане», о похоронах, о неожиданной командировке в Хайратон, о ложном гепатите Щупа, о разгроме колонны и допросе в военной прокуратуре, якобы задержавшей его ради более детального выяснения обстоятельств. Кое о чем он, разумеется, умолчал — девять месяцев в Афгане научили не только воевать, но и аккуратно дозировать правду.
— Что ж, — пробормотал секретарь парткома, вертя в руках бумажку, которую сунул ему в руки старший лейтенант. — Все это, возможно, и правда… — По загорелому лицу подполковника скользнула лукавая улыбка. — Однако, Александр Николаевич, сия справка для меня никак не может служить подтверждением твоих слов, зато подполковника Михалкина, будь он сейчас на моем месте, она бы наверняка порадовала!
Ветла едва сдерживал готовый прорваться смех.
— Это еще почему? — возмутился Хантер, неучтиво выхватывая листок из рук подполковника. — Ведь там… — И осекся, растерянно глядя на «документ чрезвычайной важности». Оказывается, похмельный Серебряков второпях сунул ему… совершенно чистый бланк военной прокуратуры — правда, с угловым штампом, печатью и его собственноручной подписью. Вероятно, предполагалось, что остальное впишет сам старший лейтенант.
— Я… это, наверно… — начал лихорадочно соображать Хантер. — Или не тот бланк… или взял со стола что-то не то?..
— Я догадывался, что у тебя повсюду приятели, — подмигнул Ветла, — но на будущее заруби на носу: нельзя допускать таких проколов, дружище! Понял? — Взгляд подполковника стал серьезным. — Поэтому быстро бери ручку и пиши все, что полагается, ибо твой «заклятый друг» Пол-Пот дозвонился из Кабула Мирославскому и наплел про тебя бог весть что. Пиши давай, чего уставился? — рассмеялся он, прохаживаясь по кабинету и распечатывая пачку чая. — Я вообще смотрю в окно, а глаз на затылке у меня нет!
Александр взял ручку в левую руку — он свободно владел обеими, что делало его крайне неудобным соперником в рукопашном бою — и нацарапал что-то вроде: «Настоящим уведомляю, что ст. л-т Петренко А. Н. дал показания и отбывает к месту дислокации, в/ч пп 4458… Претензий…военная прокуратура не имеет».
— А где же сам Монстр… тьфу ты, пардон, — начальник политотдела подполковник Михалкин? — спохватившись, поправился он. Секретарь парткома тем временем невозмутимо камлал над заварным чайником.
— Сейчас расскажу, Саша. — Подполковник наконец-то повернулся к собеседнику. — Пей чай, слушай внимательно и не перебивай. Если возникнут вопросы, задашь, когда я закончу. Годится? — улыбнулся Ветла.
— Годится. — Петренко уткнулся в кружку с удивительно ароматным чаем. — Можно сказать, весь внимание.
Неторопливо, в обычной своей манере, хорошо известной в бригаде, Ветла начал повествование о том, что творилось в этих краях, пока старлей Петренко скитался по просторам Центральной Азии.
…Буквально на следующее утро после отлета Александра в Союз на сторожевую заставу «Победит» произвели бандитский налет. Перед самым рассветом, еще затемно, к выносному посту типа «Кандьор», не включая фар, приблизилась афганская барбухайка и внезапно обстреляла его из гранатометов и пулемета. Погиб командир «Кандьора» сержант Виноградов, трое бойцов получили ранения. Рейнджер немедленно организовал преследование, и в трех километрах от «точки» барбухайку спалили и раздавили гусянками БТР-Д.