И как дальше избегать его навязчивой заботы? Хотя нельзя сказать, чтобы это было совсем уж неприятно – смешно ведь солгать себе самой. И к тому же душу невероятно грела неприкрытая зависть Цилии. Раньше всегда было наоборот… изредка попадая вместе с леди Тренной и остальными воспитанницами в город, Милли точно знала, кому из соучениц первой скажет комплимент встречный молодой повеса или пришлёт мальчишку с букетом случайно оказавшийся в чайной лорд. Цилия уже тогда была ярче всех, и даже строгое платье монастырской воспитанницы сидело как-то особенно обтягивающе-ловко на её рано оформившейся фигурке.
Секретарь ринулся к вышедшей из зарослей магине, как заплутавший в лесу щенок. Однако разгадавшая, наконец, его истинные намерения Милли только холодно взглянула и независимо прошла мимо, направляясь к найденному бочонку. Осмотрела потемневшие доски и попросила Азарила прокрутить в днище маленькую дырочку.
Шертанс саркастически хмыкнул, но северянин даже на миг не усомнился в праве девушки давать такие указания и решительно достал из кармана нож.
Наверняка там у него дыра к пристёгнутому к бедру чехлу, сообразила магиня и сразу забыла и про оружие, и про Азарила, сосредоточив всё своё внимание на сломленном в кустах прутике. Вода тут была, она её чувствовала, и совсем не та, какая свободно окружала остров огромным ленивым зверем. Нет, здесь была и другая, подземная. Милли ясно ощущала спящее озерцо отфильтрованной до неимоверной хрустальной чистоты воды тысячелетней выдержки, сдавленное непомерной тяжестью каменистых пород глубоко под ногами. Словно драгоценное вино, спрятанное в темноте до появления настоящих ценителей.
Нужно только верно определить то место, где вода ближе всего подступает к поверхности, и тогда останется лишь отыскать в породе незаметную трещинку, чуть расширить и позвать спящее богатство к себе. И вода непременно откликнется, Милли в том не сомневалась, это была подвластная ей стихия, её тайная награда и сила.
Дорд с хмурым лицом бродил за любимой чуть поодаль, всячески костеря себя за напористость, с которой приступил к ухаживаниям, начиная догадываться, кто именно виновен в том, что Милли шарахается от него, как от наглого гвардейца. Как ни печально, но это он сам. А ещё больше виновата полудетская наивная мечта в такую же удачу, какой жизнь одарила его отца. Неистово хотелось, чтобы травница сразу угадала в нём свою судьбу и, как когда-то мать к отцу, немедленно сделала шаг навстречу.
Увы.
Не случилось.
Осознание этого отозвалось в душе горечью несбывшегося, от обиды хотелось крикнуть во весь голос: «Милая! Ну, взгляни же повнимательнее мне в глаза! В них только ты и моя любовь к тебе, нет никого на целом свете, кто любил бы тебя так искренне и нежно, так не мучь, не отнимай у нас часов и дней, которые потом будет так жаль считать потерянными для любви!»
Но он не крикнул, не позволило воспитание и чувство собственного достоинства. Да ещё понимание, насколько не подобает его титулу подобный отчаянный поступок. Ведь если для секретаря это просто дерзкая выходка, то для герцога почти признание в слабости. Поэтому просто следил тоскливым взглядом, как она бродит по берегу, и пытался сообразить, как ему теперь поступить и какими словами доказать честность своих намерений?
Ну вот почему степная принцесса сразу поверила Даннаку и теперь гордо гуляет рядом с ним, позволяя мощной руке обвивать её тонкий стан? Почему Галирия за два дня разглядела в Райте под чужой личиной его доброе и отзывчивое сердце? Чем он, Дорд, хуже, отчего любимая девушка никак не хочет поверить в его чувства?
– Вот тут, – строго объявила магиня, и Азарил, следовавший за ней по пятам с бочонком на плече, опустил на песок свою ношу.
Пока северянин копал яму, Милли неотступно стояла рядом.
И хотя она просто молча наблюдала за работой ловкого блондина, наблюдавший издали герцог страдал от зависти и обиды. С каждой минутой всё больше понимая: долго он такого не выдержит. Вот теперь Дорд как никогда понимал скупые воспоминания отца и чувства, которые тот испытал, оказавшись в роскошной королевской спальне в окружении взволнованных лекарей, но вдали от мамы. Хотя она не была тогда мамой… но ведь могла бы никогда ею не стать! Холодный комок сжался в желудке: это что же выходит, стало быть, сейчас они решают не только собственную судьбу, а и шанс на жизнь своих детей?! На единственный, почти невероятный и неповторимый шанс, которого у его первенца больше не будет?
Дорд мотнул головой, отгоняя непривычные горькие мысли, и ринулся к берегу; ему нужно было хоть минуту побыть наедине с собой, взять себя в руки и успокоиться. Никогда ещё в жизни он не был так растерян, но ведь никогда и не озадачивался такими вещами. Да и незачем было задумываться, откровенно говоря; раньше все встреченные на балах и приёмах девицы казались герцогу одинаково глупыми и ветреными куклами… с небольшими отличиями в фигурах и цвете волос.
– Дорд… – Тихий голос капитана заставил герцога насторожиться, и он невольно оглянулся, не слышит ли кто этого обращения.
– Да? Только называй меня Кайд.
– Что с тобой творится? – помявшись, задал свой вопрос капитан.
Далеко не сразу Дрезорт отважился на подобную наглость, не в его правилах влезать в личные дела друга. Тем более, когда этот друг ещё и его господин. Но тщательно взвесив все возможные варианты развития событий, Брант всё же решился, ведь от слов герцога будет напрямую зависеть, как поступать ему самому.
– А разве ты ещё не понял? – горько усмехнулся Дорданд. – Могу и сказать. Как выяснилось, я слишком похож на отца… Только мне понадобилось значительно больше времени, чтобы понять – изо всех женщин мира для меня существует только одна. А вот она этого понимать никак не хочет… и твои гвардейцы тут мне здорово помогли.
– Знаешь… – словно на что-то решившись, капитан прерывисто вздохнул и опустился на соседний камень, – никому другому я этого не рассказывал… Год назад мы сопровождали короля во время визита в Гразден. Это называется – охраняли, но сам понимаешь, для охраны Багранта в королевском дворце полусотни человек многовато. Несколько воинов… и я в том числе… выполняли совершенно иные обязанности…
– Ну, понятно, шпионили, – поторопил капитана Дорд и нетерпеливо оглянулся; какими бы холодными взглядами Милли его ни обливала, но место рядом с нею во время ужина герцог не намерен уступать никому.
– Можно и так сказать, – пожал плечами Брант, – так вот, мои люди заметили, как один из лордов каждую ночь выбирается из дворца… и исчезает в довольно бедных кварталах… Сам понимаешь, такие тайны дорого стоят, тем более, он всегда прятал лицо под личиной и подозревать мы могли кого угодно. Вот я и отправился сам… нашёл в том районе самый подозрительный кабак, напоил завсегдатаев и завёл разговор о местных девицах… лёгких нравов. Интересовали имена и цены… и один, совершенно определённый дом. К тому времени Таргель сумел прицепить к гуляке следилку.
Капитан смолк, сосредоточенно ковыряя носком сапога песок и восстанавливая внезапно сбившееся дыхание, затем с видимой неохотой продолжил рассказ.