– Но… – Римус горестно скривился и смолк, только теперь припомнив, что побеждённые не имеют права голоса.

– Давайте сюда пленных, – понимающе ухмыльнувшись, приказал магистр: не время сейчас разбираться с незадачливым коллегой.

Сначала нужно остальные проблемы решить, а их у магов теперь куча.

– Меня с ними запрёте? – безучастно поинтересовался Римус, следя за понуро плетущимися в подвал имгантцами.

– За дураков нас считаешь? – уловив живую надежду, вспыхнувшую при этих словах в душах пленных воинов, язвительно фыркнул Гизелиус. – Нет уж, не надейся! Для тебя мы приготовили кое-что особенное.

И хитро сощурился, чрезвычайно довольный мгновенной волной ужаса и сочувствия, донёсшейся от солдат. Ведь каждый представил именно то наказание, которому подверг бы пленника сам. Только у двоих сквозь жалость пробилось мстительное злорадство, так ему и надо, этому праведнику, помешавшему им вчера устроить себе настоящий праздник.

– Куда идти? – выбравшись на волю, обречённо поинтересовался Римус, и от его вопроса Гизелиус сморщился, как от драгоценного коллекционного вина.

– Я считала тебя умнее, – укоризненно глянула на коллегу Тренна, занятая ранами освобождённых, – но об этом поговорим за ужином. Вы чем так народ напугали, что даже выглянуть боятся?

– Так Сангер, офицер этот… шпион Хисса… – заступаться за человека, которого презирал и не переносил, Римус вовсе не собирался, – объявил их заложниками.

И не важно, что его заставили принять присягу и поклясться на крови. Магистрам даже предложения такие делать нельзя, по законам ковена. А тем более, он ещё и схитрил, когда давал клятву. Протянул в почву щупальце силы и по нему сплавил в песок большую часть ритуального заклятья, оставив на себе только верхний, видимый магами кокон, осевший на кожу лица тайным узором.

– Который из них?! – нехорошо прищурившись, небрежно кивнул в сторону подвала с запертыми врагами магистр.

– Нет его там, спит на втором этаже… – Гизелиус и раньше чувствовал злобу и боль, вспыхивающую в коллеге при воспоминании о командире, а теперь полыхнуло откровенной ненавистью, замешанной на каких-то старых личных счётах.

– Пойду, проверю да усыплю покрепче, – решила Тренна, отпуская гвардейцев, смущённых таким вниманием к простым царапинам.

Если Брант узнает, как с ними нянчились маги, позора не миновать.

– Иди, я пока попробую народ выманить, – согласно кивнул Гизелиус, – да выкинь негодяя из лучшей комнаты, ночевать будем тут.

– Хорошо, дорогой, – одной короткой фразой, произнесённой с чуть преувеличенной покорностью, магиня дала Римусу ясно понять, кто на самом деле тут главный и в каких они отношениях.

Впрочем, хватило бы и намёка на личную связь: молодой магистр всегда считал, что спутником такой неприступной и ушлой леди может быть лишь очень самостоятельный и самодостаточный мужчина. И обязательно сильный маг… не смог бы объяснить, почему, но иного не мог себе представить рядом с той, которая осмелилась отказать самому Вестуру.

Влетевший в деревню отряд, впереди которого выделялись неприкрытыми аурами ещё трое сильных магов, вверг Римуса в крайнее уныние. Вот теперь ему была совершенно ясна его дальнейшая судьба и бесполезность любых попыток от неё улизнуть. А стало быть, нужно просто принять всё грядущее со смирением и не пытаться никого разжалобить… впрочем, это ещё никому и не удалось. В отличие от суда Совета, который прислушивается к имеющим власть людям, суд ковена стоит только на букве своих законов и ничьих заступничеств не принимает.

Гизелиус сморщился ещё несчастней и неторопливо пошёл вдоль домов, отыскивая среди бурлящих за закрытыми окнами эмоций того, кто мог бы сейчас оказать ему самую действенную помощь. И сам поразился результатом своих изысканий; самым смелым и уважаемым в посёлке оказался не могучий староста и не старик сказитель, осевший в деревне лет пять назад, а совсем юная девчонка-ведунья.

– Выходи, я не обижу, – послал ей ясную мысль маг, останавливаясь возле небольшого домишки, светящегося новеньким навесом над крылечком и не успевшими потемнеть резными ставнями.

– А ты кто? – В приоткрывшемся оконце мелькнули янтарные глазки и россыпь золотых веснушек.

– Придворный маг его светлости Дорданда Аграната Анримского, к вашим услугам, – церемонно представился магистр и пониже склонил голову – спрятать прыгающие в глазах смешинки.

– А я Олюня, – в тёмном проёме широко распахнувшейся двери стояла босоногая девчонка лет пятнадцати, не больше, – заходи!

– Извини, Олюня, – притворно закручинился магистр, наслаждаясь искренним любопытством и добротой, лучащимися от этого существа, – не могу. Мне нужно отряд разместить, пленных судить да решить, как вас из-под мести королевы увести… но сама понимаешь, без участия вашего старосты всё это невозможно.

– Ты зачем это перед чужаком двери распахнула?! – От справного дома, стоящего напротив, к магистру, сердито пыхтя, топал сам староста, а позади него, держа в руках увесистые колуны, двигалось подкрепление, высыпавшее из окрестных домов.

– Так он же не чужак! – открыто улыбнулась девушка. – Это придворный маг герцога!

– А воины? – не поверил ушлый староста.

– Отряд Бранта Дрезорта, выполняющий секретное поручение короля, – с заговорщицким видом сообщил магистр, понижая голос.

Ничто так не объединяет людей, как тайна, даже высказанная вслух при толпе свидетелей. Особенно, если она сулит им выгоду или спа-сение.

Глава 9

– А теперь рассказывай, – потребовал Гизелиус, вернувшись из деревенской мыльни и рухнув на пышную перину хозяйской кровати.

Пока поселяне, перебивая друг друга и хватая магистра за рукава, рассказывали историю захвата деревни имгантцами, Гизелиус уже понял, что два самых больших дома, из которых воины беззастенчиво выкинули хозяев, принадлежат старосте и лавочнику. И именно в подвале у купца теперь сидят пленники, а на втором этаже в уступленной хозяином спальне лежит распаренный магистр.

Тренна, искупавшаяся самой первой, сидела на сундуке возле висящего на стене зеркала и спокойно расчёсывала ещё тёмные от воды волосы. Можно, конечно, было и магией высушить, однако знахарка сознательно экономила энергию, резерв после показательного уничтожения оружия значительно истощился. Хотя она об этом ни капли не жалела; таким людям бесполезно объяснять по-хорошему, они настолько закоснели в своих заблуждениях, что не признают абсолютно никаких доводов. Кроме грубой силы.

Вопроса мужа магиня словно и не заметила, однако, расчесав половину волос и перекинув на грудь остальные, украдкой глянула в сторону постели. И сразу наткнулась на ожидающий взгляд его золотисто-ореховых глаз.

– Только, сам понимаешь… всего сказать не смогу, – пробормотала виновато и задумчиво прикусила губу, решая, с чего начать.