Борис посмотрел на меня и улыбнулся – однако это была не улыбка типа «а-вот-теперь-я-убью-тебя», а скорее заговорщическая. Так улыбнулся бы мне Лейтон перед тем, как продемонстрировать последний воздушный трюк или самодельное взрывное устройство.

Борис дважды хлопнул в ладоши, точно фокусник в цилиндре, какие у нас несколько раз были на праздновании дня рождения Грейси, и отворил дверцу кладовки. Я робко заглянул внутрь, ожидая обнаружить там живого аллигатора или еще что-нибудь в том же роде. Но кладовка оказалась самой обычной – метлы, швабры, ведра.

– Что это? – спросил я.

– Смотри. – Он показал на заднюю стенку. Вглядевшись, я различил очертания железной двери высотой в четыре фута и с большой ручкой – точно дверца здоровенной старомодной печи. Отодвинув метлы, мы опустились на колени у двери. Борис поплевал на ладони и налег на ручку. Видно было, как он изо всех сил старается повернуть ее. Он даже закряхтел. А потом ручка наконец заскрежетала и повернулась против часовой стрелки.

Борис открыл железную дверь. За ней оказался узкий туннель, что, понижаясь, уходил куда-то во тьму. Для взрослого, пожалуй, там было бы тесновато, а вот я пролез бы без труда. Я наклонился вперед. Порывы холодного воздуха оказались неожиданно сухими и совсем не затхлыми. Закрыв глаза, я попытался разложить запах туннеля на составляющие: примесь ржавчины, сдержанная прохлада почвы и, пожалуй, пригорелое послевкусие керосиновой лампы. Принюхавшись постарательнее, я различил еще легкое дуновение влаги, нотки головастиков. Сливаясь вместе, эти ароматы образовывали новый запах: туннель! Я выдохнул. {170}

– А что это?.. – начал я через секунду.

– Система подземных ходов, – пояснил Борис, просовывая голову внутрь. – Еще со времен Гражданской войны. В одном из них мы нашли кавалерийские сапоги. Эти ходы тянутся от Белого Дома к Капитолию и потом к Смитсоновскому музею. – Он начертил у себя на ладони маленький треугольник. – Их построили, чтобы всякие большие шишки могли бежать, если вдруг город попадет в осаду. Идея была в том, чтоб они укрылись в Музее, а потом выбрались из города, пока мятежники их не нашли. После войны ходы были запечатаны, но Мегатерии в сороковых годах их отыскали, и с тех пор мы активно ими пользуемся. Но, конечно, это страшная тайна. Если ты проболтаешься, мне придется тебя убить.

Он ухмыльнулся.

Мне было уже совсем не страшно.

– Я рисовал карту канализационной системы Вашингтона – и перерыл уйму старинных карт подземелий, а этих туннелей не видел.

– Жаль тебя огорчать, старина, но на свете есть пропасть вещей, не показанных на картах. И обычно они-то и есть самые интересные.

– А вы случаем ничего не знаете о пространственно-временных туннелях?

Борис сощурился.

– Каких именно?

– Понимаете, мне кажется, на пути сюда мой поезд прошел через что-то вроде пространственно-временного туннеля…

– Где это было? – перебил он.

– Где-то в Небраске, – ответил я. Борис понимающе кивнул, а я продолжал: – То есть, конечно, я не совсем уверен, но так оно выглядело: мир словно бы на время исчез, а потом внезапно мы оказались в Чикаго. Я когда-то читал что-то про туннели на Среднем Западе…

Он кивнул.

– Отчет мистера Ториано?

– Вы его знаете?

– Еще бы! Он знаменит в кругах Мегатериев. Настоящая легенда. Исчез лет пятнадцать назад, пытаясь задокументировать нестабильность пространственно-временного континуума в Айове. Попался – а выйти так и не сумел, если понимаешь, что я имею в виду. Но я тебе могу раздобыть копию отчета, без проблем. Где, говоришь, ты остановился?

– В Каретном сарае.

– О-о, Каретный сарай… там всех выдающихся гостей селят. Знаешь, ты спишь на той же кровати, что Оппенгеймер, Бор, Саган, Эйнштейн, Агассис, Гайден и Уильям Стимпсон, наш основатель. Ты присоединился к длинному ряду.

– Агассис? – переспросил я. Мне хотелось спросить: а Эмма Остервилль? Но я боялся, что он никогда о ней и не слышал. О ней никто не слышал. Она же отступница.

– К завтрашнему утру мы доставим тебе копию отчета Ториано. Принесет парень по имени Фаркаш. Как увидишь его, сразу узнаешь.

Мне хотелось засыпать его вопросами о подземных ходах, пространственно-временных туннелях, и кто такой Фаркаш, и как мне раздобыть себе такой значок с буковкой М – но в голове зазвучали сигналы тревоги.

– Спасибо огромное, – торопливо проговорил я. – Наверное, мне пора. Мне еще надо им объяснить, куда я пропал.

– Врежь им как следует, – посоветовал Борис. – Главное, помни: не дай себя одурачить. Не дай им втянуть тебя в свои игры. Хотя никто в этом не признается, но они притащили тебя сюда для своих разборок.

– Хорошо, – сказал я. – А как я вас найду?

– Не волнуйся, – заверил он. – Мы сами тебя найдем.

С этими словами он отсалютовал мне тем же своеобразным жестом – три пальца к голове, а потом к потолку уборщицкой кладовки. Я попытался ответить тем же, но, кажется, что-то напутал.

Глава 12

Атмосфера комнаты, в которой на меня уставились 783 глаза. Из блокнота З101

Когда я вернулся назад, в зале уже приглушили свет. Последние опоздавшие в темноте пробирались к своим местам. На секунду я совсем потерялся и забыл, где сижу, – меня оглушила смесь мелькающих черных рукавов, обручальных колец и зловонного дыхания.

Кто-то схватил меня за локоть и с силой дернул назад. Я сморщился от боли – чувство было такое, будто швы на груди разошлись.

– Где тебя носило? – прошипел над ухом Джибсен. – Где ты был? – Глаза у него преобразились. Я все пытался найти прежнего Доброго Джибсена, но и следов не находил. {171}