Я выпятил грудь.
– Я принимаю ваше приглашение.
– Чудесно, – откликнулся Борис и вытащил из кармана какую-то книжку. Я успел прочитать на обложке: Александр фон Гумбольдт «Космос: план описания физического мира», том 3. – Теперь положи, пожалуйста, левую руку на книгу, а правую подними. {208}
От волнения я, разумеется, тут же положил на книгу правую руку. Борис терпеливо подождал, пока я исправлюсь, а потом продолжил:
– Клянешься ли ты, Текумсе Воробей Спивет, поддерживать дух и доктрину клуба «Мегатерий», вопрошать то, о чем нельзя вопросить, рисовать карты Terra Incognita Бытия, чтить память наших предшественников и не склоняться ни пред каким государством, организацией или человеком, свято хранить тайну нашего братства, а также истово веровать в жизнеспособность и воспроизводимость?
Я подождал, но он вроде бы закончил, так что я ответил:
– Да, клянусь.
Все разразились аплодисментами.
– Хау! Хау! Ну, Т. В., добро пожаловать в наши ряды, – промолвил Стимпсон. Каждый по очереди похлопал меня по спине. Доктор Йорн вновь стиснул мне плечо.
Борис снова взял слово:
– Добро пожаловать, добро пожаловать, теперь ты Мегатерий. Похоже, что со времени твоего прибытия в Вашингтон интерес к тебе растет по экспоненте. Ты близок к тому, чтобы стать своего рода маленькой – ой, прости – знаменитостью в этом городе, да и, без сомнения, скоро прославишься на всю страну. И поскольку теперь ты член нашего клуба, мы считаем своим долгом защищать твои интересы. Если тебе понадобится помощь, просто дай нам знать – в любое время дня и ночи.
– А как мне связаться с вами?
– Ну, мы всегда будем где-то рядом, но если тебе понадобится вызвать кого-то из нас немедленно, воспользуйся Бродяжьей справочной.
– Бродяжьей справочной? – Я разинул рот.
Он дал мне карточку.
– Да, она напрямую связана с нашим штабом – будкой на парковке к северо-западу отсюда. Там всегда кто-нибудь дежурит, круглосуточно и ежедневно. Звони туда с любыми вопросами или просьбами – и кто бы там ни дежурил, они сумеют перенаправить твой звонок куда нужно. {209}
– Разве что там окажется Элджернон, тогда хрен ты чего получишь, – вставил бородач.
Стимпсон хлопнул его по затылку.
– Сэнди, ради всего святого, не для детских ушей. Мы не дикари какие-нибудь.
Все засмеялись и снова приложились к своим кружкам. Вот так вот и надо – посмеяться, а потом хлебнуть из кружки чего-нибудь вкусненького.
– А можно и мне чего-нибудь? – спросил я, показывая на кружку доктора Йорна.
– Да-да, налейте мальчонке волшебного сока, – подхватил Сэнди.
– Какого волшебного сока? – спросил я.
– Совсем спятил? – напустился на Сэнди Стимпсон. – Жаль мне твоих детей.
– Волшебный сок – это хмельной гоголь-моголь? – поинтересовался я, гордясь тем, что знаю такой редкий напиток.
– Нет, а расскажи, сам-то ты что о детях знаешь? – напустился Сэнди на Стимпсона.
Фаркаш наклонился вперед, большим пальцем поглаживая свои чудовищные усы.
– Да, – сообщил он, – это фирменный гоголь-моголь Сэнди, приправленный толикой Пиратского напитка, – сообщил он мне.
– Толикой? – Сэнди уставился на нас, внезапно отвернувшись от Стимпсона, который, судя по всему, не прочь был залепить ему второй подзатыльник. – Толикой? Вынужден заявить официальный протест по поводу характеристики, данной мистером Смидгаллом алкогольной составляющей моего напитка! Я сам ее добавлял, мне ли не знать доподлинно…
– Заткнитесь, пожалуйста, мистер Сэндерленд, – хладнокровно остановил его Борис, а потом повернулся ко мне и улыбнулся: – Пожалуй, в следующий раз нам нужно предусмотреть большее разнообразие напитков. Ты что предпочитаешь?
– Ну… тэб-соду.
– Значит, будет тэб-сода, – согласился Борис.
– А ты знаешь, что это название изобрел компьютер? – поинтересовался Фаркаш. – IBM 1401. Еще в шестьдесят третьем году. Компания хотела выпускать какой-нибудь такой напиток, чтоб по названию отличался от кока-колы, так что они спросили у компьютера. В те времена еще верили, что у ЭВМ на все найдется ответ. Так что они спросили у компьютера все возможные сочетания из четырех букв с одной гласной – и IBM 1401, размером с небольшой автомобиль, выдала им более двухсот пятидесяти тысяч возможных названий – большинство, сам понимаешь, полнейший вздор. – Он загудел, как компьютер, и помахал пальцами – судя по всему, изображая, как из компьютера лезут листки бумаги. – От усилий, потраченных вычислительной машиной на обработку данных, температура в комнате поднялась на три градуса. Так что операторы, к тому моменту, надо полагать, уже взмокшие, проглядели все эти названия, сузили список до двадцати и дали боссу. А он выбрал Тэбб. С двумя «б». Впоследствии второе убрали ради невероятно-эффективной трехбуквенной гармонии, которую мы наблюдаем сегодня на логотипах: большое «Т», маленькое «э» и снова большое «Б». {210}
– Такова эволюция, – заметил Сэнди.
– Это не эволюция, – возразил доктор Йорн. – Это не естественный отбор. Это было решение какого-то конкретного типа…
– Нет, эволюция! Потому что…
– Спасибо, Фаркаш, за крайне интересные сведения, – перебил Борис и посмотрел на меня. – Так вот, Т. В., поскольку мы все собрались тут ради тебя, то и ты можешь кое-что для нас сделать.
– Отлично, – согласился я. Да я бы что угодно сделал для этих парней с их кружками волшебного сока и рассказами о древних компьютерах.
– Теперь ты Мегатерий и уже согласился хранить тайну, но мне бы хотелось еще раз подчеркнуть: то, что сказано здесь, не должно быть ни при каких обстоятельствах пересказано кому-либо еще. Понимаешь?
Я кивнул.
– Один из главнейших наших нынешних проектов называется «Глаза повсюду! Глаза нигде!»…
– Проект национальной безопасности, – встрял Сэнди.