— А чего мне его развращать, — последовал ответ, — я его не… ничего. Его длинная Манара развращает. Он ее на прошлой неделе на чердаке, когда, значит, спер у гончара из Бидо пять пирров…
— Что ты плетешь, корова?! — прикрикнул на нее Барлар и топнул ногой.
— Так, — сказал Абурез, человек в сером, — прекрасно. Я вижу, тут заповедник чистых нравов. Пойдем, Барлар.
В трактире «Сизый нос» тускло горели светильники. Воздух был так сперт и мутен, что казалось, будто эти светильники — и не светильники вовсе, а размытые желтые пятна, висящие у потолка, а еще на входе в трактир, в жарком, влажном от дыхания и испарения мареве.
Появление двух новых посетителей осталось незамеченным для большей части пестрой, разношерстной, взлохмаченной людской массы. Помещение, в котором очутились человек в сером плаще и воришка с базара, походило на большую и чрезвычайно нечистоплотную парную баню. Кого здесь только не было! Кто только не «парился» в этом длинном, широком, с низким дымным потолком зале! Торговцы в просторных балахонах, под которыми удобнее прятать выручку, матросы в длинных зеленых блузах, стражники в расстегнутых камзолах, с визжащими на коленях полуголыми девками, крестьяне, шарлатаны, карточные шулеры, обычные пьяницы, шуты и балаганные актеры с длинными пропитыми лицами и гуттаперчевой мимикой. Кто колотил игральными костями по столу, кто уже отыгрался и мирно лежал головой в блюде, полном обглоданных останков какого-нибудь старого осла, выдаваемого здесь за молодого барашка. Заезжий фокусник представлял «чудеса». В темном углу на трех шкурах лежала почти голая девка с широко раскинутыми ногами и принимала выстроившихся в очередь кавалеров. Стоящий в очереди первым беззубый тип убивал время тем, что кидался обглоданными костями в мокрую спину счастливца, уже взгромоздившегося на шлюху и теперь вовсю старавшегося… Пьяный кровельщик колотил рукоятью своего ножа по изрезанной, изрядно выскобленной столешнице и, фальшивя, орал во весь голос популярную кабацкую песенку: «Мой кум игрок и мот, А я мальчо-о-онка скро-о-омный…»
Абурез быстро сказал:
— Нам, наверное, туда.
И указал пальцем на светящийся прямоугольник входа в «чистую» половину трактира. Там, за стеной, в отдельном зале, относительно прохладном и прибранном, бывали более состоятельные посетители — купцы, военные, стражники из числа тех, кто при деньгах, порой даже дворяне, Ревнители и жрецы Храма, которых угораздило попасть в такое милое местечко, как таверна «Сизый нос». У входа в «чистый» зал на огромной винной бочке восседал хозяин заведения и короткими небрежными жестами рассылал во все концы трактира расторопных, быстроногих половых с вороватыми повадками. У хозяина — оплывшее, как сальная свеча, лицо с желтыми глазками, похожими на фальшивые медные монеты. Когда тип с дурацким именем Абурез и воришка Барлар приблизились к нему, он вскинулся, сдвинул густые брови, поморгал, а потом расплылся в широкой улыбке:
— Прошу, господин! Ждал тебя, ждал!
— Меня?
— А я всех жду, кто при деньгах! Прошу, проходите!..
— Люблю откровенных людей, — сказал Абурез. — Идем, парень. Что-то есть охота. Запашок тут, конечно, не ах, но мы ведь не запахами собрались питаться, верно?
Он подмигнул. Барлар ухмыльнулся. Новый знакомец все больше нравился воришке. Видно, тоже отчаянный парень, хоть и при деньгах!..
В «чистой» половине было куда меньше народу. Барлар внутренне напрягся: здесь сидели несколько стражников, в том числе знаменитый на весь базар и прилегающие кварталы Хербурк. Этот громогласно хвалился своим успехом у какой-то знатной дамы, у которой дядя — богач и терциарий [9] (врал аж за ушами трещало). Когда Хербурк с третьей попытки выговорил слово «терциарий», все уважительно закивали и поверили. Стражники играли в кости. Напротив каждого стояли стакан, бутылка и лежала кучка медных и серебряных монет.
Барлар и Абурез сели неподалеку от них, за крайний столик. К ним приблизился половой и принял незамысловатый заказ: суп, жареное мясо, кувшин вина. В трактире имелся Столп Благодарения, но извергаемое им было настолько низкого качества, что посетители предпочитали употреблять съестное, приготовленное тут же.
— А что так мало выпивки? — спросил Барлар, выразительно глядя на вино. — Нам на двоих этого…
— На двоих? Это мне одному. А вот тебе вина не надо, — сказал Абурез. — Ты ешь побольше, вон какой худой.
— Почему это не надо вина? — спросил, насупившись, Барлар.
— Мал еще. Воровать не мал, а вот пить мал. Конечно, ты можешь сказать, что я не твой отец, чтобы тебе что-то запрещать…
Барлар хмыкнул и энергично возразил:
— Да мой папаша и не обратил бы на меня внимания, если бы я даже надрызгался и валялся в вонючем корыте, из которого он обычно кормил свиней и старшего брата Камака, когда тот приходил хуже свиньи. Да любая свинья приличный человек по сравнению с моим братцем! М-да… особенно аэрги из Беллоны со мной согласились бы. У них, говорят, есть святилище Железной Свиньи.
— Ты и говоришь бойко, смышлено, — вполголоса отметил Абурез. — Обычно твои сверстники и коллеги, базарные воришки и попрошайки, два слова связать не могут.
— Их счастье. Был у нас один красноречивый, Вассил звали, так тот говорил, что по твоей грамоте. Вот он однажды и завернул что-то пышное, да прямо при Хербурке, начальнике стражи. — И Барлар, быстро оглянувшись на стражников, дерзко высунул язык. — А было там зараз сказано не семь слов, как положено таким, как мы. А штук двадцать аж!.. Хербурк давно зуб точил на Вассила, так его тут же загребли и через день язык ему отрезали да рыбам скормили, вот и вся недолга.
— Этот Вассил твой ровесник?
— Да, ему тринадцать лет тогда было, как и мне сейчас.
Человек в сером плаще кивнул. Он молчал до того момента, как половой принес заказ. Барлар с жадностью накинулся на еду, да и его собеседник, был, по всей видимости, изрядно голоден.
Стражники же, подвыпив, затеяли следующий замечательный разговор:
— Да что там толкуют о неуловимости этого Леннара и его шайки?! — ораторствовал Хербурк. — Это все потому, что розысками руководит не иначе как альд Каллиера, фаворит королевы, эта беллонская скотина, свинотрах! А что может понимать в серьезном деле придворный шаркун? У него еще в малые годы мозги подморозило.
— Говорят, что у них в Беллоне такая холодрыга, что, когда идешь помочиться, струя замерзает в воздухе!
— Они, наверное, ходят греться в тамошние Язвы Илдыза!!
— О-хо-хо!!!
— К тому же, — продолжал красноречивый стражник, — я так думаю, он… ха-ха-ха… сам тайный еретик и сочувствует этим скотам — Леннару, Ингеру и другим главарям банды!
— Потише, друг Хербурк, — остановил его приятель, — ты не очень-то…