– Я уже к чему-то пришел, – парировал Вульф. – Я только что сказал вам, кто убийца.
Пэрли Стеббинс вскочил с револьвером в руке и устремил взгляд на исполнителей, стараясь держать всех их в поле своего зрения.
– Продолжайте и назовите его, – прорычал Кремер.
– Конечно, ему нужны были ключи, – уступил Вульф, – но он мог заполучить их и не убивая миссис Фомос. Он избавился от нее потому, что она сама по себе представляла для него опасность – не меньшую, чем мисс Идз. Убийство одной не принесло бы ему никакой пользы, не убей он и вторую. Подобная гипотеза созрела у меня еще вечером во вторник. Но я не отдавал ей предпочтения, ибо тогда имелось слишком много альтернатив, гораздо проще поддающихся проверке. В среду мистер Гудвин нанес визиты миссис Яффе и мистеру Фомосу. А чуть позже явился мистер Ирби и подкинул мне наживку, позволяющую завлечь всех вас сюда. В четверг утром вследствие блестящего хода, сделанного накануне мистером Гудвином, пришла миссис Яффе и обеспечила меня еще более верной наживкой, нежели мистер Ирби. Как всем вам известно, я этим воспользовался. Если бы не тот ход мистера Гудвина, миссис Яффе не пришла бы ко мне и почти наверняка сейчас была бы жива. И лично мне это представляется гораздо более веским основанием для того, чтобы он возлагал на себя ответственность за ее смерть, нежели ее телефонный звонок ему в ночь на пятницу и последующие события. Прискорбно, однако отнюдь не удивительно, что захлестнувшие его эмоции нарушили мыслительные процессы и привели к неверному заключению. Я сочувствовал и все так же сочувствую ему.
– Нам обязательно выслушивать все это? – не выдержал теперь Боуэн.
– Возможно, и нет, – допустил Вульф, – но я разоблачаю убийцу и могу претендовать на некоторое снисхождение. Вы ведь наверняка рассчитывали провести здесь несколько часов. Я настолько вас утомил?
– Продолжайте.
– В четверг днем мистер Ирби вернулся со своим клиентом, мистером Хэем, прилетевшим из Венесуэлы. В качестве наживки ни тот ни другой мне уже не требовались, но я пригласил их на вечернее собрание – при условии, что они явятся как наблюдатели, а не участники. Как вы знаете, они здесь присутствовали. В чем дело, Арчи?
– Я слежу за собой, – ответил я ему уже на ходу.
Не буду утверждать, будто нагнал его мысль, но, по крайней мере, уже видел поднятую ею пыль. Сознаюсь также, что заметил, как Сол Пензер потихоньку достал из кармана пушку и положил себе на бедро.
Сам я не стал демонстрировать оружие. Просто обошел диван и остановился на расстоянии вытянутой руки от правого плеча Эрика Хэя. Он не повернул головы, хотя и знал, что я там стою. Взгляд его не отрывался от Вульфа.
– Все в порядке, – снова обратился я к Вульфу. – Мои мыслительные процессы нарушены не настолько, чтобы сломать ему шею. Так что же дальше?
Убедившись, что я не собираюсь ударяться в истерику, он вернулся к софтдаунскому квинтету.
– К моменту вашего ухода отсюда в четверг вечером я не накопал ничего нового на вас в связи с убийством мисс Идз. Однако теперь в свете той моей гипотезы мне представлялось еще более сомнительным, что у кого-то из вас отыщется мотив для убийства миссис Фомос. Как уже сказал, я поделился с мистером Гудвином догадкой, что мне известен убийца, но признал также, что имеется некоторое требующее разрешения противоречие. С этой целью я попросил его следующим утром в одиннадцать часов доставить сюда миссис Яффе. – Он повернулся налево. – Что это за противоречие, мистер Кремер?
Тот покачал головой:
– Я не до конца вас понимаю. Исходя из ваших слов, преступник убил миссис Фомос, будучи уверен, что она его не опознает. Полагаю, это значит, что субъект, выдающий себя за Эрика Хэя, вовсе не Хэй, а самозванец. Но почему вы об этом молчали?
– Я столкнулся с противоречием.
– С каким?
– Вам следовало бы догадаться. Среди бумаг, предоставленных мною лейтенанту Роуклиффу в пятницу, была копия напечатанного мистером Гудвином отчета о его беседе с миссис Яффе в среду у нее на квартире. Вы, несомненно, читали этот документ. И вот выдержка из него, цитирую: «То было последнее письмо, которое я получила от Прис. Самое последнее. Может, оно до сих пор у меня… Помню, она прислала и его фотографию». Так миссис Яффе сказала мистеру Гудвину. Это противоречило моей гипотезе, что человек, называющийся Эриком Хэем, самозванец. Если миссис Яффе видела фотографию настоящего Хэя, почему она не разоблачила этого человека, когда увидела его здесь? Именно такой вопрос я и хотел ей задать, когда просил мистера Гудвина доставить ее сюда в пятницу утром.
– Почему же вы не спросили ее сразу?
– Если это вызов, мистер Кремер, я его проигнорирую. Если же вы спрашиваете просто для сведения…
– Для сведения.
– Прекрасно. Этому не благоприятствовали обстоятельства. Мои подозрения против мистера Хэя ничем не подкреплялись. Это была лишь гипотеза. И я сомневался в добросовестности самой миссис Яффе. Для начала я хотел выяснить мнение мистера Гудвина и мистера Паркера, но миссис Яффе уехала вместе с мистером Паркером. Было уже поздно, я устал. Конечно, я сожалею об этом. Я пожалел об этом буквально через два часа, когда меня разбудил телефонный звонок и мистер Гудвин сообщил, что миссис Яффе убита. Лишь тогда, увы, слишком поздно для нее, я все понял. Я даже встал с постели и сел в кресло, чего никогда не делаю.
– Все это записывается, Вульф, – предупредил его Боуэн. – Вы говорите, что вам была известна личность убийцы. Кому вы об этом сообщили?
– Пф-ф. Это несерьезно, мистер Боуэн. Я не имел никаких улик. Вы располагали той же информацией, что и я, до последней малости. Да еще пользовались услугами мистера Гудвина. А это серьезное подспорье, когда голова у него соображает. Помните, я начал с простой гипотезы, стремясь истолковать убийство миссис Фомос как подготовку к убийству мисс Идз? Вообще говоря, я начал с нескольких гипотез. Но самой перспективной мне представлялась следующая: некто в Каракасе завладел бумагой, подписанной мисс Идз, тогда миссис Хэй, и предоставляющей ее мужу право на половину собственности жены, и, чтобы предъявить претензии, стал изображать Хэя. Придя к выводу, что для отстаивания своих притязаний ему рано или поздно придется лично прибыть в Нью-Йорк, он решил избавиться от единственных двух персон, лично знавших Хэя и делавших невозможным появление здесь самозванца. И вот он приехал сюда и убил их сам или организовал убийство.
После гибели миссис Яффе догадка обратилась в уверенность. Убийца украл ключи из ее сумочки тем вечером здесь. И, насколько я знал, больше ни у кого из присутствовавших не имелось мотивов, чтобы разделаться с миссис Яффе. Противоречие разрешилось. Миссис Яффе поняла, что человек, называющий себя Эриком Хэем, не имеет ничего общего с тем мужчиной, чью фотографию шесть лет назад ей прислала подруга. Она не разоблачила самозванца, потому что это было не в ее правилах.
Сара Яффе довольно откровенно раскрыла свой характер перед мистером Гудвином. Она избегала любых конфликтов, ни с кем не связывалась и ни во что не вмешивалась. Никогда не посещала собрания акционеров корпорации, чьи дивиденды служили ей единственным источником доходов. И сюда пришла в четверг поддержать судебный иск только потому, что оказалась в огромном долгу перед мистером Гудвином.