Они находились точно под площадью Гнева, семью десятками анниев ниже ее уровня и всего в сотне-другой анниев от своих несчастных товарищей, которых угораздило попасть в плен к сардонарам. Некоторые из этих пленников уже были умерщвлены, некоторые умирали в тот самый момент, когда в темноте подземелья велся этот занимательный разговор о чистой воде.
К тому времени Акил уже вернулся на свое место за спиной гремящего над площадью Грендама. Правда, Акил расположился с несравненно большим комфортом: он парил в воздухе в легкой беседке, опирающейся на три гравиплатформы и поддерживаемой ближними Акиловыми телохранителями-гареггинами — Ноэлем, Исо и Кармаком. В беседке помимо самого Акила расположились еще двое: Лейна, племянница рыжеволосого соправителя сардонаров, и дорогой гость Акила, чье имя он еще не выудил из уст пришельца. Костя Гамов. Этот последний был связан концом металлического каната и сидел привалившись к несущей опоре беседки и вытянув голые ноги. Если Акил брал его к себе из соображений показать казнь с оптимальным обзором, так это напрасно: глаза землянина слепил и разъедал пот, кроме того, при последнем падении он разбил левую бровь — и веко почти закрылось.
В самом деле, на площади становилось душновато. В небе, которое казалось Гамову плоским и неестественным, словно театральная декорация, разгоралось что-то белесое, мутное. Духота накатывала, давила; от разлившейся по площади толпы поднималось густое зловоние, которое не могло быть устранено слабым движением воздушных масс над центром Горна. Голос волосатого негодяя, торчавшего на высоченном столбе, грохотал гулко и назойливо, как катящееся по камням под уклон пустое железное ведро. Гамов видел в десятке метров перед собой спину прорицателя Грендама, прикрытую несколькими длинными лоскутами ткани, широченную, поросшую рыжим волосом. Эти рыжеватые поросли проглядывали между лоскутов, и почему-то именно это казалось Константину самым отвратительным и выбивало по всему телу новые крупные капли пота.
«И все это болтается на орбите Луны, — мелькнула дурацкая мысль, — не зря мне эта луна с детства… не нравится».
Акил тоже размышлял. Собственно, у него было не меньше поводов для размышления, чем у его земного гостя. Большое гликко УЖЕ не удалось. То, что Леннар оказался жив и еще позволил себе роскошь самому взять несколько чужих жизней, меняло ситуацию. Акила с самого начала бесила необходимость провозглашать вот этого чужака, чурбана бессловесного, духовным главой сардонаров, ведь это именно ему по счастливилось разомкнуть темницу бога — убить Леннара!
Нет. Не привелось. Не добил. Это хорошо. Это все-таки хорошо. Вопреки всему, против всех своих правил и привычек Акил чувствовал к Гамову даже что-то вроде благодарности. Можно было перевести дух, собраться с силами и мыслями. Да, Леннар снова ушел, ушел единственный из тех Обращенных, кого сардонары застали врасплох в шлюзе. Но Акил чувствовал перемену ветра: он ощущал, что удача переметнулась к нему и что нити судьбы зажаты в его кулаке, так что Леннару, который сложил с себя Стигматы власти над Обращенными и передал их преемнику, — Леннару теперь никуда не деться. Мир замкнут и неизбывен, как гласит древнее учение. Правда, сидевший рядом Гамов, знай он язык, мог бы подсказать более легко усваиваемую формулировочку: дескать, куда он денется с подводной лодки?
Так или иначе, но рыжеволосый Акил сделал для себя нужные выводы и, успокоившись и закрыв глаза, погрузился в расслабленную полудрему, совершенно не отвлекаясь уже на казнь. Примерно так дремлют в театрах Земли мужья, которых приволокли на спектакль их культурные жены. Гамов скосил на него глаз… У Кости удивительно быстро притупились все ощущения, и теперь даже предсмертные крики осужденных и дикий рев зевак принимал он приглушенным, продавленным через спасительную мутную дымку. Чему удивляться?.. Зачем ужас, отвращение?.. Тут другие правила, брат. В конце концов, эту стихийную, животную жестокость сложно даже назвать неземной. Чем лучше граждане и жители Древнего Рима? Ацтекские жрецы и вверенные их заботам солнцепоклонники? Добрые герры доктора из Майданека и Дахау? Да те же террористы Абу-Керима, двое из которых должны быть где-то вон там, на этой жертвенной пирамиде или же возле ее подножия? Вот то-то и оно… Спокойно, Константин. Все нормально. Это просто ад. Обычный земной ад со всеми удобствами. В конце концов, должен же ты был рано или поздно попасть в ад, тем более дороги туда, как известно, вымощены благими намерениями. Просто вот такая прихотливая выдалась дорога. Длинная дорога… Дорогая дорога. В самом деле, сколько миллиардов долларов вбухано в проект «Дальний берег» и все оставлены там, в злополучном транспортном шлюзе… Эх, да не о той цене речь. И вообще… жарко. Очень жарко и душно. Хотя бы попрохладнее, а больше ничего и не надо. Да еще попить. Горло дерет сухостью, как ветер перекатывает в пустыне шарики колючек-бродяг.
Характерно, что могущественный Акил думал примерно о том же. «Какая вонь, — расслабленно думал он, — надо как-то заняться уборкой улиц и площадей… Трупы, зловоние, смрад. Хорошо бы пустить прямо по улицам города потоки воды, чтобы промыть хорошенько… Я что-то слышал, в прежние времена так и поступали. Вот только нужно ЗНАТЬ, как это делается. «Знание» — это вообще краеугольное слово, и тут Леннар совершенно прав. Только знание, как дозу яда, нужно уметь соизмерять. Потому Леннар и проиграет мне… Я уверен, что проиграет! Небо!.. Ну и жара».
И тут получилось так, словно небо и сам Леннар, неоднократно поминаемый рыжеволосым соправителем сардонаров, услышали своего истового заклинателя. Крик недоумения и ужаса пронесся по толпе, она раздалась, и мощенная камнем поверхность площади задрожала там, откуда только что схлынул людской вал, и тяжеленный булыжник полетел во все стороны. А из разверзшейся земли ударила мощная струя воды! Фонтан поднялся на высоту в полсотни анниев, напор был такой, что случайно попавшего под удар горожанина отшвырнуло прямо на фасад дома, выходящего на площадь, а дом тот стоял в добрых трех десятках шагов от изначального местонахождения незадачливого зеваки.
В другом конце площади выбился еще один фонтан, едва ли не мощнее первого. Стена брызг от него накрыла и палатку Акила, и столб, на котором болтался в кои-то веки замолкший прорицатель Грендам.
Гамов подался вперед всем телом, и его накрыло живительной сеточкой брызг. Это было счастье. Он тотчас же малодушно забыл и о товарищах, которых убивают там, внизу, и о собственной незавидной доле. Существовала только она — вода, взявшаяся ниоткуда, словно по мановению руки, по взмаху волшебной палочки. Впрочем, кто знает законы этого мира?..
В следующее мгновение болтун на столбе — Грендам, — который от неожиданности едва не рухнул вниз, на головы своих почитателей, снова заговорил. Он начал вертеться во все стороны, как флюгер, и орать о происках коварных врагов, а в частности — о некой абстрактной гниде, которая, верно, желает погубить дело сардонаров и лично его, мудрого Грендама. Для этой цели гнида явно прибегла к помощи верховного демона Верхних и Нижних земель Илдыза.
О такой мелочи, как система водоснабжения города, Грендам счел благоразумным не упоминать. С большой вероятностью по той простой причине, что не имел ни малейшего представления о ее устройстве.