Честь перехода от компактных судов из бунтов камыша к полым дощатым конструкциям с распорками обычно приписывают финикийцам, однако это распространенное мнение противоречит археологическим данным. Финикийцы как народ выделились из конгломерата ханаанеев только во второй половине II тысячелетия до н. э. (Harden, 1962[142]), и хетты, имевшие доступ к тем же кедровым лесам, строили сложные деревянные корабли раньше их, как это видно по двум реалистичным рельефам — в Каратепе (Южная Турция) и из Тель-Халафа (Британский музей). Однако в Египте по велению фараона Хеопса около 2800 г. до н. э. был построен роскошный деревянный корабль, по изяществу морских обводов не уступавший лучшим ладьям викингов, а по размерам намного превосходивший их, и рядом с этим древним образцом кораблестроительного искусства не только они, но и суда финикийцев представляются почти современными. Особенно поражает в этом древнейшем известном деревянном судне с настоящими шпангоутами, что оно было сшито из привозных ливанских досок и, хотя повторяет предшествовавшие ему папирусные ладьи по обводам и оформлению, в силу своей хрупкой конструкции могло ходить только по тихим водам Нила.
Внезапный скачок от бунтовых судов из папируса к деревянному кораблю из привозного леса в Египте так отчетливо выражен, что речь явно идет о влиянии извне. Естественно обратить свой взор на Малую Азию, откуда фараон получал кедровые доски. В Двуречье ясно прослеживается переход от бунтовой ладьи к корпусу на шпангоутах. На древних храмовых рельефах видим реалистичные изображения морских боев или перевозки людей на камышовых судах, но также и транспортировку грузов на бревенчатых плотах и на больших гуффа. Круглые гуффа и джиллаби лодковидной формы ходят по Евфрату по сей день и во всех подробностях совпадают с археологическими экспонатами Багдадского музея — моделями, выполненными на берегах этой самой реки около пяти тысяч лет назад. Плетеный камышовый корпус обмазан внутри и снаружи битумом; согласно местным авторам Ветхого завета, так же строил свой ковчег библейский патриарх Ной. Ной изготовил кедровые шпангоуты и заменил сплошные камышовые бунты наружной обшивкой, обмазанной для водонепроницаемости смолой. Для древних жителей средиземноморского побережья Малой Азии, где было мало камыша и сколько угодно кедра, легко раскалывающегося на тонкие твердые доски, замена камышовой плетенки деревянной обшивкой представляется вполне логичным шагом. Но жители Двуречья тоже имели доступ к восточным рубежам обширных кедровых лесов, и деревянные корабли, судя по всему, очень рано появились в Ираке и Персидском заливе. Этот более прочный тип полого корпуса должен был быстро распространиться до Египта, где уже фараоны древнейших местных династий ввозили кедровые доски для храмов.
Однако у камышовых конструкций были свои преимущества, и они дожили до наших дней на озерах Западной Азии, Африки, Мексики и Южной Америки, откуда они в прошлом распространились до острова Пасхи. Ими пользуются — или пользовались до начала нашего столетия — на средиземноморских островах Корфу и Сардиния, на атлантическом побережье Марокко, в Персидском заливе и вплоть до острова Цейлон на востоке. Примечательно, что они живучи в водах, примыкающих к крупнейшим центрам древней цивилизации: в Южной Америке — на озере Титикака, возле руин Тиауанако; в Африке — там, где река Лукус вливается в Атлантический океан рядом с могучими развалинами мегалитического города Ликс, и на озере Тана, откуда Нил начинает свой путь через Египет; в Азии — на реках Тигр и Евфрат, окаймленных шумерскими памятниками, на острове Бахрейн, где, по некоторым данным, зарождалась шумерская цивилизация, и в болотном краю по реке Гельмунд, соседствующей с истоками Инда, у которого расположены знаменитые развалины Хараппы и Мохенджо-Даро. Камышовые и папирусные суда занимают видное место в древнем искусстве Двуречья и Египта, но также на Кипре и Крите; их изображения высечены на стенах погребальных пещер в приморье Израиля, выгравированы на хеттских печатях из Южной Турции, на мегалитических плитах древних храмов Мальты, которые, согласно новым углеродным датировкам, появились до возникновения египетской цивилизации [14] .
Египет и Двуречье давно соперничают за звание древнейшего источника цивилизации. И ученый мир был изрядно озадачен, когда недавно появились углеродные датировки, говорящие о том, что на неприметном острове Мальта развитая культура утвердилась раньше, чем в широкой и плодородной долине Нила. Еще больше картина осложнилась после того, как датские археологи, работая на песчаном острове Бахрейн в Персидском заливе, нашли обширные памятники местной цивилизации, превосходящей по возрасту месопотамскую (Bibby, 1969[36]).
Давнее убеждение, что культура распространялась из Египта на запад и на север вдоль берегов Средиземного моря, а из Двуречья — на юг и на восток через Персидский залив, опровергается хронологией. В наличии зрелых островных культур Мальты и Бахрейна, предшествующих цивилизациям Египта и Двуречья, некоторые изоляционисты видят аргумент в пользу множественных очагов, а не двух центров распространения культуры, приуроченных к долинам великих рек. Этот аргумент как будто подтверждается тем, что новые датировки относят каменные башни, подобные средиземноморским, и сопутствующие им следы развитой культуры на берегах Британских островов и прилегающих архипелагов также к весьма древней поре.
Конечно, археологам еще предстоит вносить серьезные поправки и, быть может, в корне пересмотреть устоявшиеся взгляды, однако упомянутые открытия вряд ли годятся как доводы в пользу изоляционистских гипотез. Мальта, Бахрейн, Великобритания — все это острова, и уже сам факт, что они были населены, говорит о строительстве судов, об опыте мореплавания — стало быть, налицо элемент диффузии. Почему не предположить, что мастерство творцов сложных мегалитических построек Мальты вместе с многими другими следами организованного общества и подлинной цивилизации как на этом острове, так и на Бахрейне не было плодом местного развития, что за всем этим стоят переселенцы, которые где-то ведь научились строить суда и плавать по морям. Это тем более вероятно, что развалины прошлых цивилизаций на Мальте и Бахрейне, как и древние каменные башни на Британских островах, датируются начальными, а не поздними периодами, так что для местной эволюции просто не остается времени.
Наука всегда — и, думается, не без оснований — утверждала, что возникновение подлинной цивилизации со всеми ее сложными элементами, включая строительство мегалитических храмов, лишенных практических функций и, однако же, требующих массового организованного труда, предполагает наличие подчиненных единому руководству больших этнических групп и развитого хозяйства, основанного на сборе урожая с обширных площадей плодородной почвы. Пока что никому не удалось поколебать это логичное суждение. Что же до рассматриваемых островов, особенно Мальты и Бахрейна, то они ничем этим не располагали; даже до того, как их ограниченная площадь была оголена, не было на них хозяйственной основы, стимулирующей развитие цивилизации, отсутствующей на ближайшем материке. И если мы тем не менее находим внушительные следы былых цивилизаций едва ли не на каждом пригодном для обитания острове в Средиземном море и Персидском заливе, речь, бесспорно, идет о диффузии, а не о независимом параллельном развитии. Как известно из истории, все крупные острова Восточного Средиземноморья платили дань Египту, на что они никогда не пошли бы, если бы речь шла о сухопутной нации, не располагавшей средствами диктовать свою волю. Египетские изделия распространились на запад даже за Гибралтарский пролив, о чем говорят недавние находки в финикийском порту Кадис на атлантическом побережье Испании. Сами финикийцы основывали колонии и распространяли свои знания и изделия во всех уголках Средиземноморья, а также на север и на юг за Гибралтаром. В другой стороне, за рубежами Малой Азии, океан тоже издревле служил транспортной артерией. Главный библиотекарь египетской папирусной библиотеки в Александрии сообщает, что египетские папирусные суда доходили до Цейлона и до реки Ганг. Шумеры и другие древние мореплаватели торговали с Бахрейном, а также с Хараппой и Мохенджо-Даро в долине Инда. Васко да Гама получил сведения о ветровых сезонах и морских путях, удобных для плавания в Индию, от арабов, но их опередили финикийцы, которые исследовали Азию по меньшей мере вплоть до Малайского архипелага.