Book.

Много неожиданностей готовит океан тому, кто выкладывает себе пол прямо на его поверхности и двигается не спеша, бесшумно. Один охотник с шумом ломится сквозь лес, возвращается и заявляет, что там пусто, ни одной зверюшки нет. Другой тихо сядет на пенек и ждет – и вот уже со всех сторон доносятся шорохи, отовсюду выглядывают любопытные глаза. Вот и на море так. Мы бороздим волны под гул моторов и стук поршней, только брызги летят. А вернувшись, говорим, что в океане не на что посмотреть.

Не было дня, чтобы нас не навестили любопытные гости. Они сновали и кружились возле плота, а некоторые, скажем корифены и лоцманы, до того с нами свыклись, что шли следом, не покидая нас ни днем, ни ночью.

Когда спускалась ночь и в черном тропическом небе загорались яркие звезды, ночесветки словно соревновались с небесными огоньками. Некоторые виды светящегося планктона до того напоминали круглые угольки, что мы невольно поджимали босые ноги, когда волны подносили к нашим пяткам огненные шарики. Выловишь – оказывается: это маленькие рачки. В такие ночи нас пугали круглые светящиеся глаза, которые вдруг появлялись из воды у самого плота и гипнотизировали нас, будто это сам водяной поднялся из пучины. Обычно это были всплывшие на поверхность огромные кальмары с мерцающими, точно фосфор, чудовищными зелеными глазами. Но иногда наш фонарь приманивал какую-нибудь глубоководную тварь, поднимающуюся из пучины только ночью, и она глядела, как завороженная, на свет.

В тихую погоду раза два случилось, что черную воду вокруг плота вдруг заполняли круглые головы шириной в два-три фута. Лежат и таращат на нас огромные светящиеся глаза… Или в толще воды появились световые шары диаметром в метр и больше. Они неравномерно мигали, словно кто-то включал и выключал электрические фонари.

Мало-помалу мы свыклись с тем, что у нас под полом водятся всякие чудовища. И все-таки каждый новый экспонат одинаково поражал нас. В одну пасмурную ночь, часов около двух, когда рулевой с трудом отличал черную воду от столь же черного неба, он заметил под водой тусклое зарево, которое постепенно приняло очертания животного. То ли планктон светился, соприкасаясь с животным, то ли само чудовище фосфоресцировало, во всяком случае призрачное существо все время меняло свою форму. Оно было то круглым, то овальным, то треугольным, потом внезапно разделилось на две части, которые независимо друг от друга плавали взад и вперед под плотом. Под конец уже три огромных светящихся привидения медленно кружили под нами. Это были какие-то неимоверные чудовища, одно туловище достигало шести – восьми метров в длину. Выскочив из хижины на палубу, мы все шестеро смотрели на танец привидений. А он продолжался не один час. Не отставая от плота, наши загадочные светящиеся спутники бесшумно кружили, держась довольно глубоко, преимущественно с правого борта, где стоял фонарь, но иногда появлялись и прямо под плотом или слева. Если судить по отсвечивающим спинам, они были больше слонов, но это были не киты, потому что они ни разу не поднялись к поверхности за воздухом. Может быть, это гигантские скаты поворачивались на бок и оттого меняли конфигурацию? Мы подносили фонарь к самой воде, надеясь приманить их и как следует рассмотреть, – тщетно. Как и положено настоящей нечисти, они на рассвете исчезли, словно в воду канули.

Мы так никогда и не получили удовлетворительного ответа, кем были три светящихся зверя, которые навестили нас ночью. Если только не считать ответом другой визит. Это было через тридцать шесть часов, днем 24 мая, когда ленивые валы доставили нас в точку с примерными координатами 95° западной долготы и 7° южной широты. Дело шло к обеду, мы только что выбросили за борт внутренности двух больших корифен, выловленных рано утром. Вот почему я, принимая освежающую ванну в море у носа плота, внимательно поглядывал по сторонам и не выпускал из рук каната. Вдруг я увидел толстую бурую рыбу длиной около двух метров, которая с любопытством плыла ко мне сквозь кристально прозрачную воду. Я живо влез на плот и, греясь на солнце, рассматривал неторопливо следующее вдоль плота существо. И тут с кормы, из-за хижины, донесся дикий крик Кнюта… Он вопил «акула!» так, что голос сорвался. Но ведь мы чуть ли не ежедневно видели у плота акул и не устраивали из-за этого шума. Значит, тут что-то особенное! И мы дружно бросились выручать Кнюта.

Сидя на корточках, Кнют полоскал в волнах свои трусы, а когда поднял голову, узрел такую огромную и уродливую морду, какой никто из нас в жизни не видел. Голова принадлежала исполинскому чудовищу, и она была такая громадная, такая страшная, что сам морской змей, появись он перед нами, не поразил бы нас так сильно. Маленькие глазки сидели по краям широкой и плоской морды, жабья пасть с длинной бахромой в уголках была не меньше полутора метров в ширину. Могучее туловище заканчивалось длинным тонким хвостом, острый вертикальный плавник свидетельствовал, что это во всяком случае не кит. Туловище в общем казалось в воде бурым, но и оно, и голова были усеяны маленькими белыми пятнами. Чудовище медленно, лениво плыло за нами, щурясь по-бульдожьи и тихо работая хвостом. Большой округлый спинной плавник торчал из воды, иногда мелькал и хвостовой. А когда великан попадал в ложбину между волнами, высовывалась широченная спина, словно риф, окруженный водоворотами. Прямо перед пастью веером плыла туча полосатых лоцманов; к огромной туше присосались здоровенные прилипалы и другие паразиты – ну прямо подводный камень с целой колонией морских животных!

За кормой у нас была в воде приманка для акул: корифена килограммов на десять, надетая на шесть здоровенных крючков. Лоцманы живо подлетели к ней, обнюхали, но не стали трогать, а тотчас вернулись к царю морей, своему господину и повелителю. Гигантская махина чуть прибавила ход и не спеша пошла к наживке, которая выглядела просто жалкой рядом с такой мордой. Мы стали выбирать леску – чудовище не отставало и подошло вплотную к плоту. Потыкалось носом в корифену и решило, что ради такой мелочи не стоит распахивать ворота настежь. Потом почесало спину о наше тяжеленное кормовое весло, отчего оно выскочило из воды. Теперь мы могли совсем близко рассмотреть этого исполина, так близко, что я испугался за рассудок команды: от столь невероятного зрелища мы принялись дико хохотать и орать что-то невразумительное. Даже богатое воображение Уолта Диснея не могло бы создать более страшного монстра, чем этот, который, осклабившись, разлегся в воде у нашего борта.

Это была китовая акула, крупнейшая из акул и вообще крупнейшая современная рыба. Она встречается очень редко, лишь иногда в тропических морях наблюдают единичные экземпляры. Китовая акула достигает в среднем пятнадцати метров в длину; зоологи определяют ее вес в пятнадцать тонн. Говорят, что самые большие китовые акулы – около двадцати метров. У детеныша китовой акулы, убитого гарпуном, только печень весила триста килограммов, а в его широкой пасти насчитали три тысячи зубов.

Чудовище было таким огромным, что, когда ему вздумалось нырнуть под плот, мы увидели его голову с одного борта, а хвост – с другого. Морда у него была до того нелепая и тупая, что мы просто не могли удержаться от хохота, хотя отлично понимали: если эта гора мускулов вздумает напасть на нас, от наших бальсовых бревен одни щепки останутся. Китовая акула продолжала кружить под самым плотом, а мы гадали, чем это кончится. Вот опять скользнула под весло и подняла его спиной. Мы стояли наготове вдоль бортов, держа ручные гарпуны, которые казались зубочистками перед этим колоссом. Похоже было, что акула и не помышляет уходить от нас, она следовала за нами, как верный пес, держась у самого плота. Мы в жизни не то что не видели, даже не представляли себе ничего подобного. Встреча в упор с морским чудовищем была таким невероятным событием, что мы как-то не принимали происходящее всерьез.