А Федька, младшенький, тот тоже романтик. Но другой — паруса, дальние страны… Обижается, что все незнаемые земли эвон уже пооткрывали, а ему, мол, ничего не останется. Ну да я ему подарок уже приготовил. Карту с западным побережьем Америки и Австралией с Новой Зеландией. Конечно, без сих названий. Сам нарисовал. Как помнил. Ну да современные карты все поголовно очень приблизительны… На листке с каким-то китайским посланием, кое у меня в архивной папке затерялось. Выскоблил листок как следует и нарисовал. А потом потрепал его хорошенько, жиром капнул, подсушил на печке… короче, состарил как мог. И легенду придумал, что, мол, какой-то из тех шаолиньских монахов, что тогда ко мне на беседу приходили, вручил. Как великую ценность великому императору. А у меня, мол, руки не дошли. Так что пущай открывает…
Кстати, и старший мой, Ванька, прогрессу не чужд. Как минимум в военной области. Эвон после Северной войны подал мне докладную записку. Считает-де, что пикинерские роты в стрелецких полках надобно убрать. И вооружить всех стрельцов ружьями. А для противодействия коннице и рукопашной атаке пехоты использовать специальные кинжалы, именуемые байонеты, кои в дула ружей вставляются и делают из них некие подобия пик. Как сие было изобретено во французском городе Байонн. Я с сим согласился. И промолчал насчет того, что можно придумать такой байонет, который не надобно будет в дуло вставлять, тем самым делая выстрел из ружья невозможным. А почему? Да потому, что не хрен в военной области прогресс подхлестывать.
К тому же первая задача — убрать пикинерские роты из стрелецких полков — и при таком подходе решается. Войны опять же в ближайшее время не предвидится. Так что с радикальной модернизацией торопиться не след. Улучшения-то в военной области при той свободе обмена офицерским составом и соответственно информацией, коя имеет место быть в Европе, копируются довольно быстро. Мои полевые кухни, скажем, голландцы уже переняли. А французы наладили производство кремневых замков на ружья, кои так и обозвали — «русского типа». И хотя их замки пока еще дают в два раза больше осечек, чем мои, но для них этого хватает. А уж такое изобретение, как штык, повторить — делать нечего. Поэтому пока подождем. Улучшения, особливо простые либо, наоборот, системные, в армии надо стараться делать таким образом, чтобы ты к началу войны успел их внедрить и отработать, а твой противник — нет.
Впрочем, следующую войну я, похоже, даже могу предсказать с такой точностью, которой доселе никак не отличался. Тысяча шестьсот восемьдесят третий год. Осада Вены османами. Если, конечно, я своим вмешательством у османов ничего системно не поломал. Эту дату я хорошо помню, поскольку именно после нее в Вене и появились первые кофейни, где я так любил сиживать. Говорят, там до сих пор можно сидеть с одной чашечкой кофе часы напролет, и каждые полчаса официант будет приносить тебе совершенно бесплатно новый стаканчик холодной воды. Не знаю. Никогда не выдерживал полчаса без новой чашечки кофе… Именно после той неудачной для себя осады турки, драпанув от Вены, оставили в лагере множество мешков с кофе, с которым венцы поначалу не знали что делать. Потом попробовали и… пристрастились. С тех пор и пьют. В той истории осаду Вены снял польский король Ян Собесский, здесь же на поляков надежды мало. Слабы они больно. А замужем за Леопольдом, кесарем австрийским, моя младшенькая. Так что придется Ваньке выручать сестру и зятя. Жаль. Ведь собирался с османами еще лет пятьдесят, а то и сто не воевать. Может, еще обойдется?
У меня с Мехмедом Кепрюлю, визирем султанским, коий рулит Османской империей от имени султана [21] , отношения куда как хороши… Ну а если нет, то тут уж ничего не попишешь. Как минимум надобно было тогда дочку за Леопольда I не выдавать — так нет, разбежался, чести побольше захотелось, Восточную Пруссию захапать опять же. Будущему германскому милитаризму большую свинью подложить [22] …
Я потер виски. Эх… сколько всего рассказать надобно, аж голова раскалывается. И боязно. Нет, фактов, и уж тем более источника, откуда я о них знаю, я никому открывать не собирался, но ведь и известные факты, и прошлый опыт очень сильно влияют на мышление. А ну как я, где-то свое решение предложив, основанное на уже устаревшем опыте (ну история-то изменилась), своим авторитетом загоню ситуацию в такую ловушку, из коей потом стране не выбраться будет без совсем уж запредельных потерь? Нет, с предложениями и планами надобно быть очень осторожным. Охохонюшки. И за что мне такое наказание-то?.. Я усмехнулся. А за успех да за семейное счастье. Потому как ежели дети до сих пор родителя уважают, да к слову его прислушиваются, при этом вполне успешно живя и собственным умом, так разве ж это не счастье? И не в этом ли мой самый важный и большой жизненный успех?
Лорд Самуэль Висбю стоял у высокого окна и смотрел на улицу. Вернее, так могло бы показаться. Потому что глаза лорда Висбю вряд ли видели то, на что они были направлены. Ибо англичанина сейчас более волновало не то, что видели его глаза, а то, что занимало его мысли.
Самуэль Висбю принадлежал к боковой ветви чрезвычайно древнего рода, корни которого восходили к самому королю Ричарду III. Но род этот, однако, за многие столетия своего существования, как это обычно и бывает, успел разбавить сильную кровь своего родоначальника появлением множества бастардов и боковых ветвей и вследствие этого растерять существенную часть своего могущества. А его богатство оказалось размазанным по большему числу прямых и не очень потомков. Впрочем, последнее принесло роду не только проблемы, но и преимущества, позволив некоторым образом компенсировать ослабление крови. Поскольку все большее число его потомков, дабы иметь возможность занять в жизни место, кое они считали для себя достойным, вынуждены были брать решение сей задачи в свои руки, не полагаясь на родовой авторитет или богатство. Таким образом, слабейшие из потомков естественным путем выбраковывались, а сильнейшие продолжали поддерживать и преумножать славу предков. К сильнейшим причислял себя и сам лорд Висбю. И теперь ему предстояло доказать это. В первую очередь самому себе.
Хотя начало его жизни скорее указывало на то, что у него будет немного шансов предъявить миру лучшие качества, коими обладают потомки такого предка… Он родился в принадлежащем его отцу не слишком большом, но и не особенно маленьком поместье, вольготно раскинувшемся между зеленых холмов Корнуолла. Он был из семьи лендлордов [23] , поэтому уже изначально юный Самуэль имел очень неплохие стартовые возможности. Еще его дед успешно согнал своих крестьян с исконно занимаемых ими земель, поэтому взор юного аристократа совершенно не раздражали грубые крестьянские лица, а также их блеклые одежды и угрюмые глаза. Нет, взор юного отпрыска древнего рода радовали пасторальные картинки изумрудно-зеленых лугов и пасущихся на них милых овечек.