После этого вид матроса, читающего на шканцах, его уже шокировал не слишком сильно. Но во всех других русских городах, кои он проезжал, его глаз еще и еще раз цеплялся за вывески книжных лавок, количество которых было явно больше, чем, скажем, количество магазинов колониальных товаров. А русские трактиры? Как выяснилось, прямым указом русского царя было запрещено продавать спиртные напитки в разлив и на вынос. И без закуски. Чтобы выпить в людном месте, надобно было непременно усесться за стол и вместе со shkalic, то есть самой мелкой винной или водочной порцией, непременно заказать как минимум pirojok. Да и еда… К концу путешествия, распробовав русскую пищу, лорд Висбю начал понимать, почему в стране продается так мало колониальных товаров. Страна была настолько обширна, что на ее территории либо где-нибудь непременно находились места для собственного производства колониальных товаров, либо производился некий заменитель, возможно, и более худшего качества, но привычным к нему с детства жителям страны большего и не было надобно… А те культуры, кои русские уже успели освоить, они использовали крайне изобретательно. Так, известный англичанину potato они готовили аж сотней разных способов — вареным, запеченным, жаренным дольками, соломкой, кубиками, делали пюре, пекли блинчики, именуемые teruny, добавляли в супы, в том числе в едва ли не главное горячее блюдо всех приличных трактиров tsarsky borstch. По слухам, его изобрел сам царь, известный кулинар, чья придворная школа поваров гремела на всю Европу.
Впрочем, количество того, что, по глубокому убеждению русских, их tsar-batushka изобрел лично либо получил в качестве озарения от своей великой небесной покровительницы, превышало все разумные пределы. Причем эти убеждения, по оценкам сэра Самуэля, охватывали все, даже самые образованные слои общества. Так, ему повстречался русский врач (а это словосочетание давно стало в Европе брендом, содержать домашнего russian medic могли позволить себе только очень обеспеченные лица), на полном серьезе утверждавший, что именно русский царь и совершил те самые невероятные открытия в медицине, которые в европейских медицинских кругах поначалу просто отказались признавать. Он заявил, что его коллега и учитель лично присутствовал на учредительном заседании медицинского tsarevo obchestvo, на котором-де и были донесены до всех те великие истины, кои только теперь, спустя более десяти лет, постепенно начали не только признаваться, но и вообще становились настоящей сенсацией. Уж слишком во многом они противоречили воззрениям таких медицинских авторитетов, как Гиппократ и Гален.
Поэтому, добравшись наконец до Москвы, лорд Висбю надолго, почти на месяц, засел в Английском доме — представительстве английской Московской торговой компании. После этого путешествия ему было совершенно ясно, что все его планы были нелепо наивны и что обратить на себя внимание русского царя можно только чем-то весьма незаурядным. Причем это должно быть очень точно изложено. Так, чтобы русский царь был поражен в самое сердце мудростью и проницательностью писавшего. А потому сначала следовало понять, что за человек этот русский царь.
— Здесь садись, — указал провожатый на большой и даже по виду весьма удобный кожаный диван в нескольких шагах от еще одних дверей, расположенных в глубине приемной залы. Напротив дивана стояло совсем не вписывающееся в роскошь этого зала весьма простое по виду и… как это ни выглядело удивительным, довольно обшарпанное бюро, за которым сидел сухощавый седой старик со странным приспособлением на носу, представлявшем собой проволочную конструкцию со вставленными в нее двумя круглыми линзами. — Как царь-батюшка тебя увидеть пожелает, господин Аникей, — провожатый кивнул подбородком в сторону старика с оптическим приспособлением на носу, — скажет…
Лорд Висбю послушно присел.
Первый образец меморандума он забраковал сам. Как-то все было мелко и недостойно государя, коий сумел убедить своих подданных в такой своей исключительности… Ведь уму же непостижимо — все, что считается царской волей, исполняется настолько неукоснительно, что рьяно стремившемуся к абсолютной власти Карлу I, буде он был бы об этом осведомлен, оставалось бы только локти кусать от зависти. Так, например, едва ли не в первом же трактире от сэра Самуэля, усевшегося за стол, потребовали встать и пройти в специальную комнату, в коей следовало непременно помыть руки с куском какого-то весьма склизкого и неприятного на ощупь вещества, именуемого mylo. А когда он отказался выполнить это глупейшее и совершенно незаконное требование, его… просто отказались обслуживать. И едва не вытолкали взашей под одобрительные взгляды и даже крики других посетителей, кои отреагировали на столь вопиющее нарушение исконных прав любого свободного человека (если даже оставить за скобками высокородность лорда Висбю) совершенно неадекватно. Натолкнувшись на подобное вопиющее беззаконие в третьем подряд трактире, сэр Самуэль решил не обострять и покориться судьбе. И такое творилось везде, в любом трактире, в коем лорд Висбю останавливался перекусить. А все почему? Потому что tsar-batushka так повелел. И все! Никаких иных причин не требуется. Просто удивительное раболепие… ну не принимать же во внимание смешные пояснения того русского medic насчет крошечных животных, возбуждающих болезни. Европейской наукой давно установлено, что болезни передаются особым образом измененной водой!
Нет, кое-какие основания для того авторитета, коий имел русский царь, конечно, были. Скажем, все войны, которые он вел, были просто образцом успешности. Куда там отгремевшей не так давно англо-голландской… И эти великолепные дороги! Правда, сэр Самуэль выяснил, что они были созданы рабами, то есть пленными, захваченными во время последней войны. А ведь это были христиане-протестанты, то есть вершина развития Божественного творения… Нет, Господь непременно накажет русского царя за то, что он сотворил, если не в этом мире, так в том, что бы там ни думали обо всем этом русские. А просто вызывающая роскошь его столицы! Вероятно, это первый город в мире, построенный по единому плану. После того как лорду Висбю рассказали об этом, у него даже закралось подозрение, не сам ли русский царь устроил пожар. Ну как Нерон, тоже для вдохновения, кое он, в отличие от Нерона, воплотил не в плохих стихах, а в величественном городе. Но это его ничуть не извиняло. Преступление есть преступление, кто бы его ни совершил.
А как он поступал со своими вельможами, посмевшими противиться его всевластию? Они принуждались к самоубийству, лишались имущества, высылались в дикие земли, выжить в коих цивилизованному человеку невозможно… Ну да, Кромвель поступал так же, но это вовсе не было его самовластным решением. За каждым из них стояло решение множества людей, его соратников, депутатов парламента наконец. И каждый из тех, на кого пала тяжелая длань лорда-протектора, имел возможность обратиться в суд, прибегнуть к помощи депутатов, подать петицию, в конце концов… Да и делал все это лорд-протектор исключительно во благо Англии, а вовсе не из потакания собственному самодурству, как этот дикий русский царь.
Так что чем более сэр Самуэль силою своей мысли проникал в мысли и идеи русского царя, тем больше тот его пугал и… одновременно притягивал. Жестокий и безжалостный тиран, подмявший под себя, поставивший на колени всю страну, превративший своих людей в рабов, причем рабов, радующихся своему рабству и превозносящих хозяина! Очень немногим тиранам на Земле удавалось совершить такое… Нет, он должен сделать все возможное, чтобы занять место подле такого господина!