Поначалу отношение к лорду Висбю среди попутчиков было настороженное. Для местных англичане спокон веку были конкурентами, да еще все время пытавшимися исподтишка обойти царев указ о государевой монополии на торговлю пушниной. И хотя Северная государева дозорная эскадра уже, почитай, отбила у иностранных судов охоту соваться в русские воды, все одно время от времени находился какой из иноземных капитанов, который рисковал сунуться подальше на север мимо русских военных кораблей. Уж больно барыш в случае удачи мог бы быть велик…
Но затем, когда выяснилось, что этот англичанин вроде как на государевой службе, отношение поменялось. И купцы начали наперебой угощать сэра Самуэля собственными наливками на тундровых ягодах — морошке, голубике и так далее. Поскольку даже в каюте все время плавания было довольно холодно, англичанин всю дорогу мерз, так что угощение своих попутчиков он принимал с благодарностью. В душе, правда, удивляясь, что никто из них не обращает никакого внимания на то, что сам лорд Висбю в ответ ни разу не удосужился налить ни единой чарки. Ее у него, конечно, не было, но среди английских путешественников это не послужило бы оправданием. Либо ты участвуешь в «сугреве», как это называли его попутчики, в равной доле, либо тебя все игнорируют…
До Обской губы добрались к концу июня, а по ней до Обдорска шли еще неделю. Ветер подкачал. Уже на второй день после входа в Обскую губу им начали встречаться рыбацкие лодьи. Сразу после этого купец-обдорец воздвигся на борту и, когда рыбацкие лодьи оказывались поблизости от медленно идущей шхуны, перекрикивался со своими земляками, обмениваясь новостями. Впрочем, новости как таковые закончились еще после первой встречи. Ну на взгляд стороннего наблюдателя, конечно. Купцу сообщили, что в Обдорске «все путем», что казачий сотник Микула выдал дочь замуж за сына купца Ерофея, что три коровы из тех, коих доставили в Обдорск по цареву повелению о прошлом годе, удачно отелились, а какой-то Микишка Свейский сызнова наделал сыру. А купец сообщал, что расторговался удачно, что прикупил семян нового луку с самой царевой вотчины, о коих бают, что они на холоде растут шибко лучше, чем обычный, и что везет не все заказное, «но твоей жинке, Акинф, отрезы везу», а на остальное оставил заказ с оплатой. И приказчик Полуяна Дементьича ему обещался, что, как только товары доставят, непременно отправит в Обдорск с первой же оказией. Чем ближе они подходили к устью Оби, тем чаще встречались рыбацкие лодьи. А на берегу начали попадаться рыбацкие деревеньки.
А когда шли мимо острова, коий, как англичанину сообщили, назывался Занудачий, сэр Самуэль заметил, что на одной из рыбацких лодок люди одеты как-то необычно. Он повернулся к обдорцу.
— Кто эти люди? — спросил англичанин, указывая рукой на лодку, привлекшую его внимание.
Купец усмехнулся.
— Энти-то? Эти свеи. Эта вон лодка Ерана Шитте. То все знают. Оне завсегда так одеваются. Мерзнут, а упрямятся… Свеев здесь много. Опосля Северной войны царь наш батюшка сюда почитай триста семей на поселение прислал. Две тысячи человек. Да во всем Обдорске тогда двести душ жило-то… А тут эвон скольки сразу стало. Год жили как в Швеции. Одна свейская речь на улицах слышалась…
— Свейская? — Лорд Висбю слегка встревожился. Если здесь все говорят только по-шведски…
— Да нет, — успокоил его купец, — сейчас-то уже не так. Сейчас тут нас, русских, уже поболее будет. После свеев и русские поселенцы понаехали. Особливо из наших, из поморов. Мы к северному морю привычные… Да и свеи потихоньку начали по-нашенски балакать, а все одно все, кто ныне в Обдорске живет, на свейском дюже болтать умеют.
— Русские сюда переселяются? — удивился англичанин, и купец пояснил:
— Так ить царь-батюшка всем, кто в эти места переселяться согласился, жалованье положил. Рыбаку да крестьянину по три рубли в год серебра да по пять пуд хлеба на семью. — Обдорец сунул руку под шапку и почесал затылок. — Оно, конечно, хлебушка-то маловато, ну да прикупаем еще. Рыбку-то нашу дюже хорошо берут. И соленую, и копченую, и иную какую. Так что денег хватает. Да свеи сначала все исхолоплены были, с них обчеству еще и оброк рыбный да ягодный шел. Ну и лодьи оне ладить тако же помогали. В общем, нормально живем, не жалуемся. На большой-то земле тоже, однако, серебра заработать непросто…
Сэр Самуэль задумчиво кивнул и потянулся за своей книжкой. А купец продолжил:
— Теперь-то уж из свеев холопов мало осталось. Почитай три четверти в истинную веру перекрестились. И детишек в приходскую школу водят. Ну да кому в холопстве жить хорошо-то? Но некоторые упрямые. Эвон тот самый Еран Шитте как раз из таких. Твердый старик. Всю семью в кулаке держит. А семья-то у него большая — шашнадцать душ. Так и молятся по-своему. И по-русски вообще разговаривать отказываются. Мол, хоть помрут, а все одно в своей вере и в своем свейском законе останутся. Деревенька тут у них рыбацкая недалече. Двенадцать семей таких собралось, упрямых.
Лорд Висбю наморщил лоб:
— А что же царский воевода?
— А при чем тут воевода? — удивился купец. — На воеводе токмо воинские да полицейские дела. А так мы тут сами всем управляем. Городской совет.
Сэр Самуэль нахмурился. Он уже понял, что наиболее разумное устройство, кое в Англии установил сам лорд-протектор, когда государством управляют назначенные верховным правителем генерал-майоры, в России не принято. Но столь явное пренебрежение гражданских властей властями военными все равно резало глаз. И он застрочил карандашом в своей книжке…
— А нам-то что? — продолжал между тем купец. — Нам все одно. Не хотят душу свою спасать, так и пусть их. Чай, не родственники. Да и доход обчеству опять же с их неплохой. Оне ж, пока в своей вере держатся, — холопы, значит, оброк на них холопий. Мы одной их рыбой государевых воинских людей содержим. И на корм, и на продажу для выплаты жалованья, и на хлебный оклад хватает. Свеи-то на работу шибко люты. Так что нам сие еще и выгодно! Свою-то всю себе на пропитание да на продажу пускаем. А из тех, кто перекрестился, те никаких лишних тягот не несут. Все поровну, как русские. Из крещеных свеев уже и купчишки тож появились.
— Купцы? — оторвался от записей англичанин.
— Ну да. Токмо им же с севера после того, как они из холопства вышли, еще двадцать лет никуда хода нет, — пояснил обдорец. — Вот оне на запад далее Пустозерского острога и не забираются. Да и вообще все больше вверх по Оби торгуют. К Самарову ходят, к Сургуту да Тобольску. Ну еще на Мангазею да на Усть-Ленск. Но туда мало. Чтобы там свой прибыток иметь, надобно возможность иметь на Архангельск с товаром ходить, а им — нельзя.
Лорд Висбю глубокомысленно кивнул.
— А чем они здесь торгуют?
— Да всем, — махнул рукой купец, — от пушнины до железа или там земли…
— Земли? — удивился англичанин.
— Ну да. Для огородов на досках.
— На досках?! — Изумление сэра Самуэля было безграничным.
— Так ведь тут-то, — снисходительно пояснил обдорец совершенно очевидные здесь даже самому маленькому ребенку вещи, — внутрях земли-то лед сплошной! Это сверху на пару пальцев она по весне оттаивает. А чуток глубже копнешь — одна мерзлота. Поэтому сажать ничего и нельзя. А зима здеся долгая. Ночи у ей длинныя. А на самой макушке зимы так и вообще солнце помногу дней подряд не кажется. Так что народ тут на цингу шибко слабый. Токмо луком и чесноком спасаемся. Да ежели сюда их с большой земли завозить — оне золотыми будут. Вот здесь и ростим. Щиты из досок сбиваем, поверх них землю насыпаем — так и огородничаем. Некоторые эвон умудрились цельные сараи такие сделать, а в крыше окошечки, стеклом оконным забранные, прорубить. Так вообще хорошие урожаи сымают. Летом-то здеся солнце, наоборот, бывает, по несколько дней не заходит… А землю завозить приходится. Тут-то она скудна больно, да и со сколькой площади ее соскабливать надобно, пока на добрый слой, для огорода пригодный, наберешь?.. А после этого такие проплешины образуются, что годами не зарастают. Вот обчество и запретило сие устраивать. — Обдорец вздохнул. — Хотя все одно такие находятся, кто безобразит…