Плюх, подумав, вынужден был признаться, что Шершень, в общем-то, прав. Но ему так хотелось еще раз услышать, что друг жив, что ему удалось выбраться из жуткой и непонятной Лазаревки!.. Однако рисковать ради того, чтобы выслушать уже слышанное, и впрямь выглядело глупостью.
Разведчик виновато опустил голову и пробормотал:
– Первый раз за все время повстречали людей, и даже поговорить нельзя… Ты вот говорил, что главная опасность в Зоне – люди, а здесь и людей-то на десяток километров две штуки.
– Скажи спасибо, что только двое попались, да и те нас не заметили, – отозвался сталкер. – Это еще потому, что мы на самом краю были, да еще и там, где артефактов почти не бывает. Поэтому и не суется туда никто без особой нужды. А вот теперь-то придется все время ушки на макушке держать, здесь уже до хрена и больше кого шастает. Без изысков.
И, словно в подтверждение слов Шершня, впереди послышались крики и выстрелы. Плюх, не говоря ни слова, ринулся в ту сторону. Сталкер истошно завопил ему вслед:
– Стой! Ты куда, придурок?!
– Как это куда? – притормозил и обернулся косморазведчик. – Там же что-то случилось! Вдруг нужна помощь?
– Помощь?.. Кому?! – возмущенно потряс рукой Шершень.
– Ну-у… – собрался почесать в затылке, но наткнулся на шлем Плюх. – Пока не знаю. Вот и хочу посмотреть…
– Ты и в самом деле малахольный, – сокрушенно покачал головой сталкер. – Что ты там, на хрен, увидишь?.. Какие-то небритые мужики стреляют в других таких же небритых мужиков. А те, другие, точно так же стреляют в первых. И кому ты будешь помогать?
– Я же говорю: не знаю! – огрызнулся разведчик, снова вынужденный признать правоту напарника.
– А я знаю, что будет, когда ты к ним выскочишь. Догадываешься, так-на?..
– Хочешь сказать, что они начнут стрелять в меня?
– Точняк, – кивнул Шершень. – И те, и другие начнут. Без изысков.
– То есть ты предлагаешь отсидеться тут, в кустиках?
– Я думал, «солярий» тебя недокоптил, а он тебя перекоптил на хрен! Мозги у тебя точно спеклись. Вот чего ты хочешь, сам-то можешь сказать?
– Я хочу спасти людей от бессмысленной гибели.
– И как ты их собрался спасать? Отхреначишь всем бластером руки, чтобы стрелять не могли?
Плюх собрался сказать в ответ что-нибудь резкое, но лишь раздосадованно запыхтел. Как ни посмотри на возникшую проблему, а все равно выходило, что единого ее не то что практического решения, а и морального обоснования не было. С одной стороны, убивать людей плохо, даже ужасно. Но, не убивая, подобного кровопролития не остановить. Или хотя бы, как предложил сталкер, не нанеся увечий. И ведь придется еще выбирать, по кому именно стрелять – кто больше виноват или кто слабее?.. А как это так вот, с ходу, определишь? Разве что припугнуть и тех, и других – поджечь, например, бластером, дуб. Какой-нибудь повыше и потолще. Но кто знает, не начнут ли соперники с перепугу еще сильнее палить? По нему в первую очередь, тут Шершень опять прав. Скафандр наверняка не выдержит шквального огня, а даже если сам материал, из которого тот сделан, и останется целым, то кинетическая энергия пуль все равно не погасится полностью, и столь сильных ударов тело может не выдержать, оно и от встречи с «каменелоном» еще не окончательно восстановилось. Ёшки-блошки, но что же тогда делать? Неужто и впрямь, как последнему трусу, отсиживаться в кустах, пока все не закончится? Можно еще успокаивать себя, что это вовсе не его дело, что это местные проблемы, в которых участники конфликта сами пусть и разбираются. И ведь это, по сути, на самом деле так. Но люди-то, люди, пусть они даже самые последние идиоты, все-таки гибнут! Или скоро начнут гибнуть, если он продолжит размышлять под сенью дубов, вместо того чтобы действовать.
Неизвестно, сколько бы еще барахтался в своих сомнениях косморазведчик, если бы не расслышал вдруг сквозь шум перестрелки отчаянный женский крик: «Помогите!» Этого оказалось достаточным, чтобы чаша весов, призывающая вмешаться в схватку, опустилась почти с реально слышимым лязгом.
– Я пошел! – крикнул Плюх Шершню. – А ты как хочешь.
Разведчик бросился на звуки стрельбы и вскоре вылетел из дубовой рощи под багровые тучи местного неба.
В академии его учили, да и практика, пусть пока и не очень широкая, закрепила полученные знания, что, попав в незнакомое, даже кажущееся вполне безопасным место, нужно в первую очередь определить источники вероятной опасности, а также найти возможные укрытия и наилучшие пути отхода, не забыв при этом составить хотя бы общее представление о месте, в котором очутился.
В данном случае опасность была не вероятной, а самой что ни на есть реальной. Плюх быстро определил ее источники. Таковых насчиталось десять единиц, разделенных на две неравные группы: в одной двое мужчин с оружием, аналогичным тому, что было у Шершня, и одетых примерно так же; во второй – восемь полуголых «красавцев» в одних лишь набедренных повязках, с луками, копьями и короткими дротиками в руках – у кого что, разумеется. Тела всех восьмерых, а также их широконосые и толстогубые лица были покрыты цветными узорами по темно-коричневой коже. Головы украшали черные, в мелких кудряшках, шевелюры. Еще пять подобных тел, только уже неподвижно распластанных на поросшей травой земле, разведчик зафиксировал взглядом, но тут же исключил из числа потенциально опасных. Зато мозг сразу озарила вспышка узнаваемости: совсем недавно он видел подобных людей, правда, полупрозрачных, в пресловутом Кактусовом поле. И вооружены они были так же. Вряд ли это всего лишь случайность.
Определившись с опасностью, косморазведчик быстро сообразил, что наилучшим укрытием могут быть только дубы, из-за которых он только что выбежал. Поэтому тут же, в два прыжка, он под дубовое укрытие и вернулся, продолжив после этого оценивать обстановку. Итак, левее него, метрах в двадцати, скрывались за крайними деревьями два похожих во всем на Шершня, а потому, скорее всего, тоже сталкера. С такими же, как у того… как их?.. «Печенгами». Сразу перед рощей примерно стометровой полосой тянулся покрытый густой, но не очень высокой травой луг. Именно по нему и передвигались короткими перебежками восемь раскрашенных «дикарей». Держались они довольно уверенно, несмотря на то что представляли собой, казалось бы, идеальные, практически беззащитные мишени. При этом семеро из них старались находиться поближе к восьмому, будто защищая того от выстрелов, но, в то же время, то и дело меняясь местами, будто танцуя. Однако и посылать в сторону сталкеров стрелы и дротики они тоже не забывали. А вот этот восьмой отчего-то не стрелял вовсе. Впрочем, Плюху скоро стало понятно, что же тому мешало это делать. Точнее, кто. Разведчик настроил оптику шлема на увеличение, и удостоверился: то, что он поначалу принял за переброшенную через плечо восьмого «дикаря» поклажу, оказалось еще одним… сталкером – в штанах и куртке песочно-защитного цвета и в пятнистой, как одежда у Шершня и двух других сталкеров, бандане на голове, – но только слишком уж… мелкого, что ли…