– Возможно, это к лучшему, – заметил Тен-Сун. – Пожалуйста, оставьте меня. Кости другого пса спрятаны в чулане. Когда вы вернетесь, меня тут уже не будет.
Вин кивнула и медленно встала. Пройдя сквозь туман, отыскала выход в коридор. Ей срочно нужен был лекарь. Она знала, что должна идти к Сэйзеду, но почему-то не смогла заставить себя пойти в том направлении. Вин ускорила шаг, потом побежала.
Все вокруг рушилось. Она не могла ничего с этим поделать, не могла ничего исправить, но знала, чего хочет.
И потому бежала к нему.
Он хороший человек – несмотря на все случившееся, он хороший человек. Способный на жертвы. По правде говоря, все его поступки – все смерти, разрушения и горести, коим он стал причиной, – глубоко его ранили. Воистину, все это было для него чем-то вроде жертвы.
Эленд зевнул, перечитывая письмо, которое написал Джастесу. Возможно, удастся переубедить бывшего друга.
Если же не удастся… что ж, копия деревянной монеты, которую Джастес использовал, чтобы «заплатить» колоссам, лежала на столе Эленда. Отличная копия, выструганная лично Колченогом. Эленд был почти уверен, что сможет раздобыть больше дерева, чем Джастес. Если он сумеет убедить Пенрода повременить еще несколько недель, они сделают достаточно «денег», чтобы перекупить колоссов.
Эленд отложил перо, потер глаза. Время позднее. Пора…
Внезапно дверь распахнулась. Эленд повернулся, и взволнованная Вин, пролетев через комнату, рухнула в его объятия. Она рыдала.
И была вся в крови.
– Вин! Что произошло?
– Я его убила. – Она уткнулась головой ему в грудь.
– Кого?
– Твоего брата. Зейна. Рожденного туманом Страффа. Я его убила.
– Погоди. Что? Моего брата?
Вин кивнула:
– Прости!
– Забудь об этом, Вин. – Эленд мягко увлек ее за собой и усадил в кресло. На щеке порез, рубашка намокла от крови. – Вседержитель! Я позову Сэйзеда.
– Не бросай меня! – выкрикнула Вин, хватая его за руку.
Эленд замер. Что-то изменилось. Он снова был ей нужен.
– Тогда идем со мной. Пойдем к нему вместе.
Вин поднялась. Она слегка пошатывалась, и Эленд ощутил укол страха, но у Вин был решительный взгляд, и не хотелось ей перечить. Поэтому он просто обнял ее, позволив на себя опереться, и они отправились в покои Сэйзеда. Эленд хотел постучать, но Вин пинком распахнула дверь, а потом задрожала и рухнула на пол прямо у порога.
– Я… тут посижу, – сказала она.
Встревоженный, Эленд застыл рядом, потом поднял лампу и позвал Сэйзеда.
Террисиец вышел из спальни спустя миг, одетый в белую ночную рубашку и страшно утомленный. Увидев Вин, он несколько раз моргнул, после чего исчез в своей комнате. Вернулся буквально через минуту с метапамятью на предплечье и мешком медицинских принадлежностей.
– Так, леди Вин, – сказал террисиец, опуская мешок на пол. – Что бы подумал мастер Кельсер, увидев вас в таком состоянии? Вы только и знаете, что одежду портить…
– Не время для шуток, Сэйзед, – заметил Эленд.
– Прошу прощения, ваше величество. – Террисиец аккуратно срезал рукав Вин. – Однако, раз она все еще в сознании, серьезная опасность ей не угрожает.
Приглядевшись к ране, он вытащил из мешка чистую ткань для повязки.
– Видите? Порез глубокий, лезвие ударилось о кость, но крупные сосуды не задеты. Придержите здесь.
Сэйзед прижал повязку к ране, и Эленд положил сверху ладонь. Вин сидела с закрытыми глазами, прислонившись к стене, кровь медленно капала у нее с подбородка. Казалось, она не чувствовала боли – только сильную усталость.
Взяв нож, террисиец разрезал рубашку Вин и обнажил окровавленную грудь.
Эленд дернулся:
– Может быть, мне стоит…
– Останься, – отозвалась Вин.
Это была не просьба, а приказ. Рожденная туманом подняла голову, открыла глаза, когда Сэйзед, негромко цыкнув зубом при виде раны, достал обезболивающее снадобье и иголку с ниткой.
– Эленд, я должна тебе кое-что рассказать.
Он помедлил:
– Слушаю тебя.
– Я кое-что поняла по поводу Кельсера, – продолжала негромко Вин. – Я всегда думаю о чем-то не о том, если вспоминаю Кела. Трудно забыть время, когда он обучал меня премудростям алломантии. Но вовсе не боевые способности сделали Кельсера великим, и не жестокость или суровость, не сила и не чутье.
Эленд нахмурился.
– Ты знаешь, что это было? – спросила Вин.
Он покачал головой, все еще прижимая ткань к ее плечу.
– Способность доверять. Только так он делал хороших людей еще лучше – он их этим вдохновлял. Его люди действовали, потому что он им верил, он их уважал. И они тоже начинали уважать друг друга. Люди вроде Бриза или Колченога стали героями, потому что Кельсер в них поверил.
Вин посмотрела на Эленда:
– А ты в этом намного лучше Кельсера, Эленд. Ему приходилось заставлять себя верить людям. Ты же делаешь это инстинктивно, доверяя хорькам вроде Филена, считая их хорошими и честными людьми. Это не наивность, как думают многие. Это то, что было у Кельсера, только сильнее. Он бы мог у тебя учиться.
– Ты преувеличиваешь, – улыбнулся Эленд.
Вин устало покачала головой и повернулась к террисийцу:
– Сэйзед?
– Да, дитя мое?
– Ты знаешь какие-нибудь свадебные ритуалы?
Эленд чуть не выронил повязку.
– Знаю несколько. – Террисиец продолжал зашивать рану. – Штук двести, наверно.
– Какой из них самый короткий?
Сэйзед затянул стежок.
– У жителей Ларсты требовалось лишь заявить о любви перед местным священником. Простота являлась их основным догматом – по всей видимости, в результате того, что их изгнали из страны, которая была знаменита своими сложными бюрократическими правилами. Это хорошая вера, она сосредоточена на безыскусной красоте природы.
Вин перевела глаза на Эленда. Лицо ее было в крови, волосы в беспорядке.
– Послушай, Вин, тебе не кажется, что это может подождать ну хотя бы…
– Эленд? – перебила Вин. – Я тебя люблю.
Он замер.
– А ты меня любишь?
«Это безумие».
– Да, – едва слышно ответил Эленд.