Катя сидела рядом на корточках, не замечая, что коротенькая плотная юбочка мало что прикрывает и спереди и сзади.
Заметил Тартарен, вздохнул с сожалением, встал, оглядел поляну в поисках хоть какого-нибудь топлива. Ничего не обнаружил — ни листьев, ни сучьев. Заглянул в проем, прорубленный в зарослях Крисом. Оттуда показалась охапка сухих сучьев. Потом другая. Первую нес Крис. Вторую Юнг.
— Класс! — похвалил Тартарен, принимая от Юнга охапку хвороста, пытаясь соорудить из него шалашик будущего костра.
Сучья были какие-то волокнистые, легко гнулись, но не ломались, в будущий костер вмещаться не хотели, торчали во все стороны, как вставшие дыбом волосы в прическе панка.
Кое-как утрамбовав костровый шалашик, Тартарен отступил, любовно оглядывая заготовку для будущих углей, на которых будут запечены в пять минут толстенькие миноги, похлопал себя по карманам, но зажигалку не обнаружил.
— Крис! — окликнул он и показал пальцами, как крутится колесико и высекается огонь.
— У меня зажигалки нет, — сказал тот и посмотрел на Юнга.
— И у меня тоже.
— Блин! — сказал Тартарен.
— Та-ак, — протянул Крис.
— Может, линзу использовать? У Кати очки были, — вспомнил Юнг.
— Нет у меня больше очков, — расстроилась Катя. — Очки в сумке были. Сумка в самолете осталась.
— Держите, бойскауты! — достала из джинсов желтенький «Крикет» Светка.
— Гм, — одобрил Тартарен, поднес зажигалку снизу к хворосту, крутанул колесико. Потом еще и еще раз. Огня не было.
Потряс, пощелкал снова. С тем же результатом.
— Блин! Отсырела, что ли?
Тёма подошел, присел на корточки, чиркнул чем-то длинным и зеленым, охотничья спичка вспыхнула, зашипела, разбрасывая огонь.
Катя радостно вскрикнула.
— Что бы мы без Тёмы делали, — сказал Юнг.
…Миноги были восхитительны, но кончились слишком быстро. Еще по горстке сухарей, вода из ручья. Однако голод притупился ненадолго. Ровно настолько, чтоб можно было отдохнуть на земле рядом с тлеющими углями, щуриться на солнце, предаваясь краткому счастью недумания о будущем.
Все кончилось быстрей, чем они надеялись. Как только Крис предложил подумать.
— А о чем тут думать-то, идти надо! — пробурчал недовольно Тартарен.
— Куда, интересно? — спросил Крис.
— Для начала вернуться к этим вот миногам. Прихватить, сколько сможем унести. И зажарить. Мне, например, эта порция на один зуб.
— А по-моему, нам нужно поскорее уходить отсюда, — сказал Юнг.
— С чего это вдруг? — спросил недовольно Тартарен, представивший только что целую гору из миног, запеченных на углях.
— Мы все здесь очень… уязвимы.
— То есть? — подскочила Катя.
— Про речку я уже говорил, — покосился Дима на Криса. — Не знаю насчет крокодилов, но змеи или там какие-нибудь пираньи в ней вполне могут водиться. Потом, вот эта вот мошка…
Катя нервно хлопнула себя по щеке.
— Сейчас ее немного, а все равно она нас достала. А что будет вечером?
— Что будет?
— Налетит тучами, начнет нас жрать, а нам даже спрятаться негде. Не являются ли они переносчиками каких-нибудь болезней — мы не знаем. И еще хищники…
— Какие хищники? — подтянула ноги Катя.
— Ну не знаю… Кошачьи какие-нибудь. Да все равно кто! Те же змеи. Любая тварь в джунглях имеет все преимущества перед человеком. Они у себя дома. А мы…
— Вот! — остановил его Крис.
— Что — вот? — спросил Тартарен.
— Мы не знаем, где мы и…
— Так я об этом и говорю, — торопился досказать Юнг. — Мы не знаем, где мы. Что это за земля. По моим расчетам, мы в Атлантике, где-то в районе экватора. И тогда это действительно остров. Но что это за остров? Входит ли он в какую-нибудь известную группу островов? Как далеко проходят судоходные пути? Какова вообще вероятность, что такой вот крупный остров остался необитаемым? А может быть, я ошибся, самолет незаметно развернулся или изменил курс и высадил нас на побережье материка.
— Какого?
— Африки, например…
— Мы не знаем, где мы… — упрямо повторил Крис. — И главное — зачем мы здесь.
— Ну вы-то известно зачем, — с коротким смешком отозвалась Светка.
— Да? Зачем же?
— Откуда мне знать, зачем успешные столичные мальчики оставляют свои офисы и лезут на рожон, даже не спрашивая, кто и зачем решил поиграть с ними в одну опасную игру?
— Откуда ж тебе это известно? — вцепился в Светку своим факирским взором Крис. Но Светка палящих черных глаз его словно не заметила.
Подняла разложенные на просушку свои носки и кроссовки, отряхнув ступни, надела и то и другое, потопала озабоченно обутой ногой, точно проверяя, сколько она пройдет по каменистым или болотистым тропкам в этой обуви, пока та начнет разваливаться. И только после этого…
— Сама догадалась. Не дура. Да и этот ваш, как вы его называете, Леша Тартарен, просветил.
— Интересно, что же он наболтал?
— Э! Что значит — наболтал? — возмутился Леша.
— Так что же? — не замечая Тартарена, как будто он не занимал здесь полполяны, не отставал от Светки Крис.
— Что я вам, попугай, что ли, повторять ваши байки? — отрубила Светка.
— Попугаи… — повторил вслед за ней Юнг.
— Что — попугаи? — не поняла Катя.
— Мы их тут почему-то не видели.
— Ну и что? — не понял Тартарен. — А они, кстати, вкусные?
— Не знаю. Никогда не пробовал. Мясо у них, кажется, синее.
— А зачем ты тогда о них заговорил?
— Странно.
— Что — странно?
— Что мы их тут до сих пор не видели. Зато видели миног и много всякой мелкой тропической птицы. И молодые банановые пальмы. А взрослых нет.
— Ну и что? К чему ты это?
— Не знаю, — затоптался на месте Юнг. — Мне надо подумать.
— Это Юнг к тому, что мы находимся в каком-то странном месте, — деловито складывая сумку, точно предвидя, чем закончится этот разговор, подал голос Тёма.
— Вот именно, в странном, — поддержал Крис. — Может быть, мы сможем понять, зачем мы здесь, узнав, где мы. А может, наоборот.
— Как-как? — улыбнулась Катя.
— Поняв, зачем мы здесь, поймем, где мы и как отсюда выбраться.
А ведь Крис что-то задумал, и по нему это было заметно. Какая-то у него есть вполне определенная цель этих вот расспросов.