В комнате повисла звенящая тишина.
– И что случилось дальше? – не выдержала напряжения Рита, чувствуя, что ее руки дрожат. Она сжала подлокотники кресла.
Джон уставился на нее тяжелым взглядом, в котором было так много различных чувств: ненависть, боль, страдание.
– Террористы тоже смотрели телевизор. А они ненавидели всех богачей, хотя бы потому, что сами такими не являлись. И Брэнда, которую до этого не трогали, а только морили голодом, как и остальных, подверглась всевозможным издевательствам. Ее избивали, – лицо Джона потемнело, – насиловали, все тридцать ублюдков! Я не хочу даже представлять, что они с ней делали. Пытали. Наверное, мисс журналистку интересуют подробности? – издевательски заметил он. – Они тушили об ее обнаженное тело сигареты, вставляли между пальцами ног спички и поджигали их.
Рита все больше бледнела, чувствуя, как подкрадывается тошнота к горлу, как пот выступает на теле, а голова начинает кружиться.
– Ее пытали так долго, что она, вероятно, сошла с ума. Когда-то почти единственным любимым развлечением Брэнды был тир, ей позволяли стрелять в домашнем тире столько, сколько она захочет. Точнее, она сама сбегала и проводила там много часов, пока отец не понял, что отговаривать или запрещать совершенно бесполезно – и официально запретил ей это увлечение. Охотой она не увлекалась, так как не могла поднять руку на живое существо. Но, доведенная до крайности, однажды ночью, когда террористы перепились, а ее оставили в своей комнате, так как постоянно мучили и держали под рукой, как любимую игрушку, – она забрала их пистолеты. Сошедшая с ума Брэнда легко перестреляла их всех, спящих и пьяных. Затем, отперев дверь заложникам – ключ она вытащила из кармана мертвого главаря – она направилась прямо на телеканал «Мэджик Фэрроу». Джон неприятно улыбнулся. – Как ты понимаешь, милая Рита, когда над ней издевались, ей не преминули сообщить, как именно они узнали, кто она такая – при ней же не было документов.
Перед тем, как туда отправиться, она переоделась в платье одной из женщин, так как ее собственное было в крови – в чужой крови – спрятала оружие в сумочку, куда положила и запасные патроны. Так как при ней оставались деньги, таксист довез ее до телеканала, не узнав – у нее была слишком блеклая внешность, поэтому ее вряд ли бы кто узнал, даже несмотря на растиражированные по городу новости.
На телеканале тогда не было особенной охраны, а старый охранник легко пропустил такую милую девушку и даже провел ее на нужный этаж. Как ты понимаешь, она искала Мэри Вэллоу, – ухмыльнулся Джон. Но его ухмылка отдавала горечью. – Но твоей сучке-мамочке на этот раз повезло – в этот день ее не было на работе, так как она отправилась в командировку, сразу после скандала став очень востребованной журналисткой. Брэнда рассказала, кто она, и сделала вид, что собирается дать интервью.
Когда вокруг нее собралась съемочная группа и все застыли, ожидая сенсации, предвкушая гнусные подробности пережитого ею кошмара, она вытащила револьвер сорок пятого калибра и всех их расстреляла. А затем позвонила на другой телеканал, и попросила их, чтобы они немедленно прибыли на «Мэджик Фэрроу» – их ожидает сенсация. Она даже честно сказала, что только что была расстреляна съемочная группа телеканала. Как ты понимаешь, репортеры молниеносно прибыли… И она стреляла, пока не закончились патроны. И каждая пуля находила свою цель. Живую цель. Стрелять – это единственное, что она умела делать идеально.
– И скольких она убила? – прошептала Рита, вытаращив глаза от ужасных подробностей.
– Если считать террористов, то почти пятьдесят человек, – отозвался Джон. – И все из-за твоей шлюхи-матери, которая жаждала прославиться! – буквально прошипел он, сжимая кулаки. – Кстати, Брэнда жива, – улыбнулся он хищной улыбкой дикого зверя. – Ее удалось захватить живой. И она до сих пор находится в психлечебнице. Самой лучшей, конечно, но все же в запертом помещении без окон. Ее мать умерла вскоре после этих событий, отец прожил еще пятнадцать лет. Ему было ради кого жить… В плену Брэнда забеременела. И родился… я.
Рита с ужасом вытаращилась на него, потеряв дар речи. Ей казалось, что она сходит с ума.
– Да-да, моя дорогая Ритуля! – его взгляд стал совсем обезумевшим. – Я – сын тихой, скромной женщины, ставшей убийцей, потому что ее свели с ума многодневные пытки и издевательства. А мой отец был один из тех скотов, которые надругались над ней, потерявший человеческий облик отброс общества. Но… я оказался единственным наследником миллиардов своей семьи. И дед пытался вырастить меня достойным членом общества, – Джон с размаху упал на диван. Он выглядел едва ли лучше мертвеца. – Конечно же, я узнал эту историю. Я взял девичью фамилию своей бабушки, Вэйд. Сначала учился в закрытом колледже, затем – в Оксфорде. Потом много путешествовал. Зарабатывать деньги, как ты понимаешь, не было необходимости. Мой дед умер, и я должен был решить, чем я хочу заниматься дальше. И я решил, что не смогу спокойно жить, пока не отомщу сучке, превратившей жизнь матери в кошмар, сломивший ее и едва не стоивший ей жизни. Кстати, то, что Мэри Вэллоу бросила работу, спасло ей жизнь… На некоторое время. Я решил, что она хоть немного страдает, что ее мучает совесть, что она плохо спит по ночам. Но, убедившись, что она счастлива в браке, а ее дочь, почти моя ровесница, – он глянул на Риту, – избалованная стерва, я решил взять их судьбу в свои руки. Ведь справедливость существует, но только когда ты достаточно богат, как граф Монте-Кристо, чтобы самолично и изощренно отомстить своим врагам. И я следил за тобой, и заметив, что ты также любишь убегать из дому, как и моя несчастная мать, я подкараулил тебя возле того старого нежилого дома. Мне тогда было только двадцать лет. Да, мне тридцать четыре года, – ослепительно улыбнулся Джон, продолжая следить за каждым ее движением, как кошка за мышкой. – Затем я некоторое время занимался своими делами, развлекался, так как боль душила меня, и я не хотел сойти с ума, подобно матери. Не желал думать об этом постоянно. Но отвлечься я так и не смог, Ритуля. И я, как ты теперь понимаешь, не случайно выкупил этот глупый журнал. Да, и назло тебе я подарил его Трэйси – для меня эти деньги – копейки. Они для меня ничего не значат. Гораздо приятнее было видеть твою кислую физиономию, когда я при тебе подарил его Трэйси, твоей вроде бы лучшей подруге. Которую ты готова была удушить за то, что ей достался журнал, на который ты угробила так много времени. В этот момент ты жалела, что Трэйси выжила, не правда ли, черное сердечко?
– Неправда! – возмутилась Рита. Но, встретившись с ним взглядом, заткнулась, словно ей в рот воткнули кляп.
– Ты, наверное, еще не догадалась, – его улыбка стала ослепительной, – это я устроил ту катастрофу. Это было легко. Здание действительно было аварийным, мне даже не пришлось ничего особенного изобретать. Нанятые мною специалисты сделали все за меня. Пришлось разрушить несколько основных несущих колон. За деньги можно купить все. Да, моя дорогая, именно благодаря мне твоя мамочка очутилась под обломками. Я даже мечтаю, чтобы она была еще жива, – мечтательно жмурясь, как кот при виде сливок, проговорил он. – Мне нравится представлять ее живой, заживо замурованной, страдающей. Чтобы она осознала, каково было моей бедной матери в лапах насильников и убийц.