– Милиция!
Таксисты стали вяло расходиться. Железо, дернув меня за рукав, крикнул:
– Давай за мной!
И бросился в толпу.
– Зачем бежать? – спросил я, когда мы выскочили из аэропорта. – Мы же пострадавшие.
– Потом объясню, – сказал Железо. – Ты физиономии запомнил?
– Еще бы! – ответил я, держась рукой за нос.
На повороте нас подобрал старый «вольво».
Мы с Железо сели назад.
– Сколько до центра будет? – спросил он у таксиста.
– Сколько дадите, столько и ладно, – ответил тот.
Мы с Железо переглянулись.
– Филантроп! – произнес Саша. – Первый раз такого в Москве встречаю. Ты что в аэропорту делал?
– Хотел немного заработать.
– Заработаешь, как же, – усмехнулся Железо. – Там же мафия.
Водитель промолчал. Когда выходили из машины, Железо, кладя на панель деньги, произнес:
– А хочешь устрою?
– В аэропорт? – недоверчиво взглянул на него водитель.
– В аэропорт.
Глаза водителя на мгновение вспыхнули и погасли. Окинув ими Железо, он вздохнул:
– Не трави душу. Там взнос как в приватизационную комиссию.
– Без взноса устрою. Телефон запиши, завтра позвонишь.
Таксист достал карандаш и записал номер. Я смотрел на Железо и не понимал этого человека. Мотивы, которые толкали его на те или иные поступки, порой являлись для меня полной загадкой.
«Вольво» сорвался с места и исчез среди других машин. Железо проводил его взглядом, взглянул вдаль Дмитровского проспекта, где за сизой дымкой прятался горизонт и куда уходил поток машин, и произнес:
– А хорошо нас подмолодили! А, Бензин? Странное дело, после драки всегда настроение поднимается. У тебя такого не бывает?
Железо посмотрел на меня и расхохотался:
– Ну и вид! А дерешься ты слабо. При нашем ремесле так не годится. Будешь к одному человеку ходить. Мастера он из тебя не сделает, но за год прилично драться научишься.
– Так почему мы от милиции бежали? – хмуро поинтересовался я, пропуская мимо ушей слова Железо.
– Аэропорт! Таксисты, милиция, даже уборщица в туалете – все повязаны, – произнес он. – Одна мафия. Мы бы крайними оказались. Но дело даже не в этом. Сегодня же слух по Москве пошел бы: Саше Железо в аэропорту таксисты начистили морду. После такого можно сдавать дела и тихо исчезать с горизонта либо сжечь аэропорт. Ничто другое не помогло бы восстановить репутацию. Да, репутация, – Железо вдруг задумался, и на миг в его глазах мелькнуло какое-то странное выражение. – Сейчас ко мне домой, а потом проведаем кое-кого.
– Вдвоем? – спросил я, чувствуя под ложечкой легкий холодок.
Я отлично помнил, как Железо сказал, что серьезные дела надо делать самому. Это надежней. «Им кажется, что если кого-то нанял или заставил это сделать, то ты прикрыт и не убийца. Но ты и есть убийца и вовсе не прикрыт, а просто отстранен от самого акта преступления, что не делает ситуацию безопасней».
– Вдвоем, – ответил Железо.
Я обреченно посмотрел туда, куда только что смотрел он, – вдоль проспекта, который, словно гигантская дыра, всасывал в себя поток машин. Я не хотел ехать с Железо, потому что прекрасно сознавал – будут трупы. Врагов Железо уничтожал. Но я не мог отказаться. Никто тогда на заправке не тащил меня силой в «навигатор». Я сделал это добровольно.
– Ну что задумался, Бензин?! – Рука Железо хлопнула меня по спине.
Я вздрогнул и, оторвав взгляд от дальней перспективы, перевел его на Железо.
– Так…
Это был старый дом сталинской постройки. Мы стояли в его дворе, вклинив «ауди» в ряд других машин. В третьем часу ночи к дому подъехал красный внедорожник «Ниссан-Мурано».
– Это он! – произнес Саня.
Я выскользнул из «ауди» и неспешной походкой направился к подъезду. Позади и чуть левей хлопнула дверца машины и коротко мяукнула сигнализация, затем послышался звук шагов. Он приближался – человек шел быстро и догонял меня. Когда шаги зазвучали совсем рядом, я резко повернулся. Мы встретились глазами. Я узнал одного из подручных Железо, Парижера. Его взгляд, упершийся в меня, был жестким и пренебрежительным. Так смотрят на дерьмо. Я, не отводя глаз, изо всех сил ударил его рукой в пах. И взгляд сразу поменялся. Он словно ушел куда-то в глубь сознания, и на смену ему явилось совсем иное выражение. Парижер упал на колени, а его рот застыл в немом крике. Я вдруг поймал себя на том, что мне это нравится – вот таким способом, без лишних слов, сбивать спесь с подобного рода типов.
От машины к нам уже приближался Железо. Черт, в этом есть свой кайф, подумал я. Может, ради этого и стоит жить, как Всадник Без Головы, чтобы безо всяких реверансов и долгих движений: обличений с трибун, выявления мотивов и прочего – двинуть ублюдка в одно место, чтобы он затих у твоих ног.
Парижер по-прежнему стоял передо мной на коленях, широко раскрыв рот и пытаясь вдохнуть. Но его правая рука хоть и медленно, но все-таки ползла под полу куртки. Я пнул его ботинком в ухо и опять поймал себя на том, что это доставляет мне удовольствие. Совсем другого рода, нежели садистское, – что-то вроде удовлетворения от восстановленной справедливости и равновесия. Ни один человек не имеет права смотреть на другого человека так, как этот тип. Ублюдков с подобными взглядами я насмотрелся.
Парижер свалился на асфальт. Я нагнулся и обшарил его. Рука нащупала за поясом увесистый пистолет. С подоспевшим Железо мы втащили тело в подъезд и бросили на пол. Прошло секунд тридцать, прежде чем Парижер пришел в себя. Его взгляд был мутным. Увидев моего патрона, он произнес:
– Железо?! – и с трудом поднялся.
Лифт поднял нас на девятый этаж, мы вышли на площадку. Железо посмотрел на Парижера и кивнул на дверь, она была единственной на этаже. Парижер подошел к ней. Мы следовали за ним. Едва он повернул ключ в замке, как Железо коротко, без замаха, ударил его пистолетом по челюсти. Парижер пошатнулся, а затем стал падать, распахивая дверь лицом.
Квартира, роскошно раскинувшись на весь этаж, была огромной. Но, кажется, уже не нужной владельцу. Мы протащили его мордой по темно-красному дорогому паркету через прихожую и просторную гостиную. Затем завели руки за спину и привязали их к верху батареи. Парижер оказался словно на дыбе. Железо принес с кухни кастрюлю с водой и вылил ему на голову. Это помогло. Наша жертва пришла в себя.
Железо не торопился. Он подошел к блюду, висевшему на стенке:
– Занятная штука.
– Серебро с позолотой. Шестнадцатый век. Бешеные деньги отвалил, – произнес Парижер, моргая мокрыми глазами и внимательно следя за движениями Железо.
– Да? – обернулся Железо. – Ты смотри!