— Отец Страхова имеет дачу в Агаповке, знаком с Котовичем. А Котович — друг Муравьева. Втроем они ехали в Агаповку, но некий джип отправил их машину в Клязьму, — пояснил Хайрутдинов.

— Я тут ни при чем. Проходите в мой кабинет.

В кабинете их ждала взволнованная Лилия Максимовна, которая, конечно же, не послушалась мужа, не села на диван, а ходила возле стола. Сухо поздоровалась с вошедшими, иронично хмыкнула, глянув на Сушину, — черные полусапожки, синее пальто, белый, не очень чистый, шарф вокруг шеи, а морда вся опухшая.

Чуть позже Стернина сильно удивилась, узнав, что перед ней та самая Сушина, помощник режиссера и сопродюсер фильма. Если у них все там такие… сопродюсеры, то кому они нужны?

Когда все расселись: Хайрутдинов и Сушина на диване, Лилия Максимовна в кожаном кресле, а сам хозяин кабинете в своем кресле за столом, — майор сказал:

— Пожалуйста, Татьяна Илларионовна, повторите то, что вы мне уже говорили.

— Некий Валерий Пустовалов, официальный жених вашей дочери, Иван Тимофеевич, — холодно сказала Сушина, — приехал и сообщил, что вы готовите покушение на Игоря Муравьева. Конечно, я предупредила Игоря, своего давнего знакомого, скажу вам прямо — моего любовника… до недавнего времени.

— Скотина! — с негодованием сказал Стернин. — Я с ним разберусь, с гаденышем этим! Но вы! Человек, которому я доверял, как вы могли поверить в такое?!

Защелка, сдерживающая ненависть Сушиной, вмиг исчезла.

— Да ты сам грязная скотина! — закричала она. — Соблазнил женщину, золотые горы обещал, а потом пытался от нее откупиться своими гнилыми долларами! Как ты живешь после ее гибели?! Она тебе не снится?

— Что это значит? — растерянно пробормотал Стернин. — Какая еще женщина?

Хайрутдинов перевел свой взгляд на Стернина, Лилия Максимовна тоже уставилась на мужа, ожидая ответа, а Сушина поняла его растерянность как признание вины.

— Не можешь вспомнить?! Ольга Горохина, ты с ней путешествовал по Италии в марте! Это моя сестра, родная, любимая сестра! Поэтому я попросила Игоря приударить за твоей дочкой! Я хотела сделать тебя несчастным, гад!

Стернин развел руками, посмотрел на жену:

— Лиля, я где был в марте? Кажется, не выезжал из Москвы.

— В марте — точно. Может быть, дама что-то путает? В апреле ты летал в Париж.

— В марте! — кричала Сушина, не в силах остановиться. — А потом ты бросил ее, негодяй! Шестого мая назначил встречу в клубе «Без мазы», предложил деньги, чтобы она забыла, а она… направила свою машину в лоб «КамАЗу»! Она, интеллигентка до мозга костей, погибла из-за тебя!

— Лиля? — сказал Стернин.

— Это было самоубийство? — спросила Лилия Максимовна.

— Именно!

— Тогда послушайте меня внимательно. Все майские праздники мы с мужем провели на Канарах. И я вам гарантирую, что ни в каком московском клубе мой муж просто не мог быть шестого мая. И седьмого, и пятого. Кстати, это можно доказать, если связаться с нашим турагентством. Нашим — в том смысле, что мы всегда пользуемся именно его услугами.

Сушина теперь только поняла, что все ее доводы рухнули.

Так, значит, это был не Стернин… Но Осколков сказал же… Деньги получил за эти сведения…

— Ну, знаете, это уж слишком! В марте по Италии! — обрел уверенность Стернин. — За такие дела, милочка!..

— Пожалуйста, успокойтесь, Иван Тимофеевич, — сказал Хайрутдинов. — Татьяна Илларионовна, а кто вам сказал, что это был Стернин?

— Вася Осколков, частный детектив. Я ему деньги заплатила, чтобы выяснил… Он и сказал, что видел их в этом клубе… — растерянно пробормотала Сушина и зарыдала, размазывая по щекам слезы с тушью для ресниц.

— Телефон у вас есть? Разберемся с этим детективом, — сказал Хайрутдинов.

Он записал номер телефона, который Сушина помнила наизусть, достал мобильник, но набрал совсем другой номер. Продиктовал записанный и коротко приказал, чтобы человек был у него в течение часа.

Лилия Максимовна посмотрела на плачущую Сушину, тяжело вздохнула, достала из бара бутылку коньяку, рюмку, наполнила ее, протянула Сушиной:

— Выпейте, Татьяна. Вас так глупо подставили, что мне даже скучно и мужа не в чем упрекнуть.

— Спасибо… извините, я… — сквозь слезы пробормотала Сушина. — Если это все чушь… не могу!..

Через двадцать минут Хайрутдинов и Сушина вышли из квартиры, сели в «Волгу», в которой их ждал Муравьев.

— Прости, Игорь, я… — давясь слезами, повторяла Сушина, забираясь в машину. — Я не хотела, меня так жестоко обманули! Сказали, что с Ольгой встречался Стернин, из-за него она погибла, но это ложь! Госпо-о-ди!..

Муравьев обнял Сушину, погладил по плечу.

— Ладно, Тань, я на тебя не в обиде. Равиль умный мужик, я думаю, он найдет того подонка, так, Равиль?

— Буду стараться, начальник. Но к тебе у меня вопросов нет. На Ярцевскую, да? Татьяна Илларионовна, не возражаете, если мы сначала забросим Игоря?

Сушина торопливо закивала, соглашаясь. Черная «Волга» выехала из престижного двора с охраной, поехала к Рублевскому шоссе.

Глава 31

«Москвич-408» оказался довольно-таки приличной машиной и резво пробежал от Агаповки до Москвы. Марина вышла из машины у дома на Ярцевской, наклонилась, чмокнула Гену в щеку.

— Спасибо вам, ребята, от меня и от Игоря. Как-нибудь, я думаю, встретимся на шашлыках.

— А меня? — дурашливо возмутился Котович. — Меня поцеловать не хочешь, да?

— Потом, Славик. Ты лучше думай, как появишься дома в своих клоунских штанах.

— И появлюсь! А когда расскажу, что с нами случилось в эту ночь… знаешь, как зауважают?

— Удачи вам, ребята.

Она помахала рукой вслед отъезжающей машине и пошла во двор. Дома Игорь или нет, в конце концов, это не важно. Даже если и задержали его на ночь, утром отпустят, да еще и с извинениями. В чем его могут обвинить? Она объяснит, что пригласила его в гости! А если отец будет против нее, такое скажет — на всю Москву опозорит! Сегодня или завтра Игорь будет дома, а она — уже через несколько минут. Дома? Ну да. А куда она бежала из-под домашнего ареста? Не в родительскую же квартиру!

После всего пережитого за этот вечер хотелось прежде всего принять душ и завалиться спать! Если Игоря дома нет. А если он дома — завалить в постель, чтобы потом уснуть.

Марина, улыбаясь своим мыслям, уже подходила к подъезду, когда навстречу ей шагнул крепкий мужчина, загородил дорогу.

Она его сразу узнала — Федченко, сторожевой пес отца! Ну и что все это значит?

— Извините, Марина, ваши родители очень волнуются, Иван Тимофеевич просил вас немедленно приехать домой. Я с машиной, доставлю.