— А ловить ее потом как будем? — нахмурился его приятель, недавно вернувшийся из города со своих курсов и со скептическим выражением наблюдавший за ежедневной возней Сергея Ильича с Надей. — Или ты ей, это, поводок, что ли, найди.
— Она не собака, чтобы на поводке ходить, — просто ответил тот, но весь день хмурился, так что другу пришлось в шутку, но извиняться за сказанное.
Вышли после завтрака. Надя уже немного умела держать ложку, хотя больше любила, на удивление врача, когда он или чаще всего Лена кормили ее из ложки сами. Лена и та стала привязываться к девочке.
— Умничка, — хвалила она. — Ничего, мы с тобой еще палочки освоим, сейчас вон в городе суши-кафе открылось, кто знает, может, попадем когда-нибудь. — Она смеялась, и доктор тоже. — Ну а что, Сергей Ильич? Считайте, мы ее новые родители.
Мужчина шел, ведя Надю за руку, до поворота на тихую улочку, а там отпустил девочку, и она начала бегать, собирая цветы и какие-то веточки, совсем как обычный ребенок. Навстречу попались две молодые женщины с колясками, приветливо и понимающе посмотрев на них и заулыбавшись. «Подумали, что моя», — понял Сергей Ильич, даже с какой-то гордостью. Надя то и дело подбегала и коротко спрашивала, показывая цветок или указывая на что-то пальчиком:
— Что?
Это у нее означало интерес, она начинала узнавать заново названия всех предметов вокруг.
— Это ноготки. Их тут много растет, они, кстати, целебные. Там магазин у нас. Купим тебе мороженое, помнишь, ты его уже ела, такое холодное. Только, главное, не пачкайся, смотри, какая ты у нас сегодня вся беленькая. А там поезда шумят, станция.
К поездам Надя проявила особый интерес. Она, стоило выйти из магазина с мороженым, стала слушать далекий гул и вертеть головой по сторонам. Сергей Ильич, хоть в начале и не планировал, решил пройти дальше, да станции.
— Только далеко не убегай от меня. Уговор? — улыбнулся он девочке, и та тоже заулыбалась и закивала.
Теперь она улыбалась часто.
Вокзал был небольшим и не очень людным. Построенные во всех крупных городах и поселениях на станциях билетные турникеты их пока миновали — стройка остановилась еще полгода назад, снова делись куда-то деньги, выделенные на их установку, и временная платформа тосковала в одиночестве в стороне от старенькой, но оживленной старой. Междугородние поезда тут ходили не так часто, как электрички, отвозившие по населенной ветке с работы и на работу, но тормозившие в десятке километров отсюда на конечной для них станции. Дальше были глухие места, куда не всякий поезд продолжал движение, и если и шел, то пару раз в сутки. Сергей Ильич с Надей подошли как раз к прибытию электрички. Из остановившихся вагонов выходили люди, уже не так много, как в утренний час пик, но все же немало. Спешили из деревень сюда, потому что рабочих мест было больше, населенный пункт крупнее, да и школа, больница и здание администрации были одни на много точек на карте вокруг поселка. В этом году в школе организовали летний лагерь, и взамен вывалившейся толпе в вагоны загружались колоннами дети, в основном младшие классы. Или ехали к озерам купаться, или запланировали редкий поход в театр, но, судя по отсутствию поклажи, не в поход и без ночевки. Жизнь шла своим чередом, и привычные для доктора вещи он порой переставал замечать, а тут вдруг задумался, как видит все это Надя. Не напугает ли ее толпа, бывала ли она раньше в поездах?
Девочка беспокоилась. Она не боялась, но не могла спокойно идти рядом. Однако и уговора не нарушила — не отпускала его руки, пока не приблизились к платформе. Там она замерла на время, следя за тем, как выходят и входят люди, как поезд снова трогается в путь. Потом прошла к спуску с платформы и засуетилась, глядя, кто приехал. Надя так всматривалась в лица людей, так упорно стояла на месте, пока не прошел последний, что Сергей Ильич понял — она кого-то ищет.
Всю обратную дорогу он задумчиво шел рядом с притихшей, занятой мороженым и ирисками Надей и пытался сопоставить факты. Пропала и оказалась в тайге девочке не ранее чем лет пять назад, и за эти годы в здешних местах никого не хватились. Родись она здесь, числись в документах, за пять лет наверняка даже у соседей беспробудно пьющих родителей возник бы вопрос, куда пропала их дочь.
Реакция же на поезда давала подсказку, что, возможно, девочка когда-то ездила на них, может быть и не раз, и могла оказаться в этих краях случайно. Такую не хватились бы местные, а те, кто потерял, мог и не терять на самом деле, а оставить намеренно. Правда, найти теперь, кто это был, все так же казалось невозможным. Особенно если ребенок изначально помешал кому-то и решили просто пустить на самотек, оставить умирать. Почему-то именно к такой версии склонялся все больше врач. С другой стороны, что-то из чисто деревенского быта девочка помнила, ведь топорами в городах не орудуют. Значит, какое-то время она все же провела в похожих местах и ознакомилась с деревенской жизнью.
От мыслей отвлекло мужчину то, чего он по неосторожности сразу не заметил. Они шли по немноголюдной улице, частные одноэтажные домики со своими дворами в это время пустовали — хозяева в это время чаще всего были на работе. Сергей Ильич сам не заметил, как на дорогу впереди них вышла потрепанного вида огромная псина. С сомнением окинув ее взглядом и обернувшись, он понял, что свернуть пока некуда и, возможно, стоит сделать это после ближайшего забора. Не то чтобы Сергей Ильич боялся собак, просто скорее по роду своей профессии начинал разбираться в психологии, и людской, и животной, и был наблюдателен и любознателен в обеих этих областях. Собака пока ничем не выдавала недовольства или агрессии, но как-то недобро наблюдала за ними. Не ускоряя шаг и взяв Надю за руку, ведя с противоположной от себя стороны, нежели где могла бы пройти в случае встречи собака, Сергей Ильич спокойно продолжал движение, просто решив на всякий случай так же спокойно повернуть за первым же домом.
Собака некоторое время посмотрела, а потом двинулась навстречу. Мужчина, заметив это, чуть посторонился к обочине дороги, чтобы она мирно прошла мимо и они не мешали ей. Не тут-то было. Вскоре он понял, что идет она целенаправленно к ним или на них. И смотрит то на него, то на ребенка.
«Этого мне не хватало, — без особой паники, скорее со вспыхнувшей злостью на животное подумал Сергей Ильич. — Ну вот подойди у меня, подойди».
Прикидывая, что, если что, успеет подсадить девочку на забор, он совсем сместился к нему. Останавливаться или поворачиваться спиной сейчас значило бы признать себя мишенью. Надя не совсем понимала, что происходит, только с интересом наблюдала, как подходит собака. Когда между ними оставалось всего метра три, и она, и они остановились. Собака выглядела усталой и побитой, но когда она вдруг зарычала, стало ясно, что силы еще есть. Сергей Ильич, осторожно загородив собой девочку, встал между ней и животным, на всякий случай начав наматывать на ладонь левой руки тряпочную сумку, которую в сложенном виде захватил на всякий случай с собой. Собака снова шагнула вперед, чуть пригибаясь, словно готовясь прыгать на них.
И в этот момент зарычала Надя. Сергей Ильич уже успел поотвыкнуть от ее рычания и в который раз поразился, как похоже, как легко получается у девочки. Она сделала шаг в сторону, чтобы собаке было видно ее, и чуть присела на одну ногу, словно бы тоже готовая броситься. Некоторое время они стояли так. Потом выпрямились обе и продолжали игру в гляделки. Сергей Ильич только в первый день видел у Нади такие злые глаза, волчьи, дикие, совершенно непохожие на привычный ему взгляд девочки. Собака больше не обращала на него внимания, она смотрела на Надю, а та — на нее, и хотя лицо девочки почти не выражало никаких эмоций, глаза говорили — не подходи, иначе я брошусь первой. Сергей Ильич не мешал, он вообще растерялся, ведь впервые за его жизнь его защищал ребенок. Пауза длилась некоторое время. Потом собака покосилась в сторону, опустила голову, понюхав воздух. Надя продолжала сверлить ее взглядом, и огромная псина, спасовав, лениво направилась дальше, куда шла, не обращая больше внимания на людей.