В глазах Ваганта стояли слезы.
Несмотря на темноту, Джон видел их как две полосы расплавленного серебра. Вагант шмыгнул носом.
― Это было нелегко. Особенно поначалу.
― Я знаю, — пробормотал Джон.
― Не всегда есть возможность выбирать между добром и злом. Иногда нам приходилось выбирать между злом и еще большим злом.
Некоторое время они сидели молча.
Потом в темноте раздался голос Джона Дэниэлса, такой ясный и близкий, как будто он звучал прямо у Ваганта в голове:
― Ты научился чему-нибудь из своих книг?
Молодой человек горько усмехнулся:
― Чему-нибудь полезному, имеешь в виду? Нет. Ничему. Прежние люди ничего не знали о том, что делать, когда сталкиваешься с подобными вещами.
― А ты никогда не задумывался, что, может быть, это не так? Что проблема, может быть, только в том, что ты еще не нашел правильных книг?
Вагант покачал головой.
― Я считаю, что в прежних книгах для нас ничего нет. Книги, которые нам нужны, стоило бы написать сейчас. Но этим больше никто не занимается. Книг больше нет.
Из темноты послышался вздох. Но в потемках он прозвучал, как шипение змеи.
В окна застучал град. Вагант вздрогнул. Затем снова взял себя в руки. Его голос звучал твердо и уверенно:
― Скажи мне, чего ты хочешь от нас, священник. Чего ты хочешь от Города.
― Я пришел, чтобы завербовать вас.
― Завербовать для чего? Мы не солдаты.
― Для выполнения миссии, важность которой ты даже не можешь вообразить. Завербовать в крестовый поход.
― Ах вот как.
― Ты знаешь, что такое крестовый поход?
― Конечно, знаю. Горстка аристократов, ведущих кучу оборванцев в Палестину. Они бьются с арабами и завоевывают всякие штуки типа Гроба Господня и Иерусалима. Потом тусуются там немного, и их выгоняют обратно.
― Значит, ты читаешь не только комиксы.
― Конечно нет. В это ты нас хочешь втянуть? В крестовый поход? Отправляемся в Палестину?
Джон прочел в сознании юноши, что «Палестина» и «Иерусалим» были для него всего лишь названиями. Вагант ни за что не смог бы показать их на карте.
― Нет. Так далеко мы не пойдем. Цель крестового похода находится прямо здесь, в городе.
Джон встал и снова подошел к окну. Глаза Ваганта уже привыкли к темноте. Может быть, дело было в том, что в эту ночь за укутавшей Землю пеленой облаков в небе стояла полная Луна. А может быть, человечество постепенно привыкало к своему новому миру тьмы. Внизу — и оба знали это — в темноте двигалась неправильная, непостижимая жизнь. Среди вещей, которые узнал Вагант из своего бессистемного чтения о прошлом, была одна вещь, которая поразила его сильнее всего: в мире, который разрушил ядерный апокалипсис, жили семь миллиардов человек.
Невообразимая цифра.
Он смотрел со смесью восхищения и робости на старика — таким он его видел, — стоявшего перед окном. Необычный человек, который жил в мире, населенном семью миллиардами людей. Людей, которые летали в небе, которые могли разговаривать с собеседниками, находящимися на другом конце планеты. Которые совершили путешествие на Луну.
Джон Дэниэлс улыбнулся, поймав эту мысль.
― Мне лично куда более необычным кажется тот факт, что ты живешь в таком мире, как этот.
Вагант вздрогнул, как от удара. Посмотрел на стоявшего спиной священника.
― Не читай мои мысли.
― Я ничего не могу с этим поделать. Но если хочешь, я могу научить тебя, как сделать, чтобы никто не мог читать твои мысли.
Вагант посмотрел на него с подозрением.
― Никто? И даже ты?
― И даже я.
― А с чего бы тебе учить меня подобным вещам?
Джон вздохнул.
― Потому что ты мне нужен. Мне нужно, чтобы ты был вместе со мной в крестовом походе
― Снова ты об этом походе. И против кого мы должны выступить? Против мусульман? Против Монстров?
― Против Сынов Гнева.
Вагант был поражен.
― Ты чокнутый, — выпалил он.
― Почему?
― С сынами Гнева невозможно бороться.
― Но я-то смог.
Молодой человек усмехнулся, услышав эту глупость.
― Они тебя чуть не убили.
― Да, но остального-то ты не видел.
Вагант не понял его шутки.
― Я просто шучу, — сказал Дэниэлс, — это как хвастаться после драки тем, что ты ударил врага лицом по ногам.
Недоумение на лице Ваганта стало еще сильнее.
― Ладно, проехали, — сказал священник со вздохом, — скажи мне лучше, что ты думаешь о моем плане.
― О каком плане?
Джон обернулся. На мгновение перед Вагантом возникло странное видение: на фигуру священника наложилась другая полупрозрачная фигура. От тела Дэниэлса как будто отделялась душа молодой женщины. Даже за то краткое время — меньше секунды, — что длилось видение, Вагант увидел, что девушка была очень красива.
― О плане, который я собираюсь тебе изложить. Слушай меня внимательно...
Когда они вышли на лестницу, Управляющему на мгновение показалось, что от их голов в темноте исходит сияние. Потом он подумал, что это всего лишь игра воображения. Или обман зрения, ведь он так долго просидел в темноте. Он продрог. Ему было трудно подняться. Его кости хрустели. «Нехватка физических упражнений», — подумал он.
Джон Дэниэлс мог бы сказать ему, что дело не в этом. С самой первой их встречи он заметил в теле молодого человека признаки неизлечимой болезни. Жить Управляющему оставалось не больше года. Года, полного страданий.
Джон сделал все возможное для того, чтобы замедлить процесс. Он проник своим сознанием в некоторые нервы и преобразовал их так, чтобы они не передавали импульсы боли. Изменил функции некоторых групп клеток. Замедлил рост других.
Он сделал все, что мог. Монах без прикрас рассказал ему о границах новых способностей.
«Ты станешь своего рода механиком. Сможешь настраивать механизм, чтобы он работал наилучшим образом, но не будешь способен починить его окончательно. Как не будешь способен понять, как он работает. Тебе придется ограничиться этим».
Но и это казалось просто невероятным даром.