Единственная радость – потешные бои с собственными гриднями да ловитвы. Тут уже Олег своего не упускал: охота была его страстью. Брал он вепрей и медведей. Но особенно любил турью охоту. Потому что нет в лесах зверя сильнее и опаснее, чем матерый бык-тур. Как раз такого выследили вчера княжьи люди в лесу за весью Черные Пни.
…Этот смерд кинулся едва не под копыта.
– Куда лезешь, дурень? – сердито закричал один из гридней, нацелясь ожечь смерда плеткой. Но тот увернулся, плюхнулся на колени:
– Искал тебя, пресветлый князь! Дозволь слово сказать!
– Говори, – недовольно произнес Олег, свысока глядя на согбенного смерда. – Кто тебе обиду учинил?
– Нешто я из-за глупой обиды посмел бы потревожить славного князя? – Смерд задрал бороду, похожую на пук старой соломы.
Сказано было красиво. Совсем не так говорят смерды. Однако Олег внимания тому не придал. А может, и не заметил.
– Слыхал я: на тура выехал пресветлый князь? – продолжал между тем смерд. – Видели, слыхал, тура за Черными Пнями. Верно ли это?
– Верно, – согласился Олег.
– Обманули тебя, пресветлый князь! – с жаром воскликнул смерд. – Не тур это!
– А кто? – Олег усмехнулся. – Лешак рогатый?
Охотники захохотали.
– Не тур это! – повторил смерд.
Рожа у него была темная, как у печенега, зато борода и патлы – грязно-желтые, как у исконного полянина или кривича.
«Холоп чей-нибудь, – подумал князь. – Или закуп. И трусоват. Всё взгляд прячет».
– Не тур это! Так, телок малохольный! А вот я тура видел – так это тур! Ох, добрый тур, пресветлый князь! Ярый! Рожищи – что мачты! – Смерд широко развел руки, показывая, какие рога у зверя. – Князь среди туров! Под стать твоей деснице!
– Далеко ли? – заинтересовался Олег.
– К полудню добежим, – пообещал смерд. – Дозволь дорогу показать?
– Дозволяю, – разрешил Олег. – Эй, дайте ему лошадь!
– Не надо лошади! – Смерд замотал кудлатой головой. – Мне на своих-двоих сподручней!
– Ну так беги! – скомандовал Олег. – Если и впрямь твой тур так хорош, одарю, не обижу!
Смерд не соврал. И бежал он проворно, и турьи следы показал. Правда, не к полудню, а позже, когда охотники уже отмахали больше поприща [12] по лесным тропам. Однако ж след, который показал князю проводник, впечатлял. Судя по ширине и глубине его, тур был и верно княжий зверь. И след этот был свежий.
Охотники приободрились. Князь велел спустить гончих.
Собаки настигли быка очень скоро. Тур не ушел далеко, да и не пытался уйти. Огромный одинец, в лесу он не боялся никого и ничего.
Когда охотники выскочили на поляну, облюбованную быком для пастьбы, тур как раз мотнул длиннорогой башкой, и самая нахальная из гончих с визгом улетела в кусты.
Увидев новых врагов, тур фыркнул свирепо и не медля кинулся на ближайшего всадника. Тот, один из дружинных отроков, хотел встретить быка рогатиной, но лошадь его шарахнулась, всадник потерял стремя, рогатина без толку шлепнула по загривку. Тут бы охотнику и конец, но одна из гончих отвлекла: цапнула тура за ляжку.
Кто-то из охотников послал стрелу, целя быку между ребер, но тур крутнулся, и стрела лишь царапнула по толстой шкуре.
Все глядели на быка, и никто не заметил, что смерд-проводник, не дождавшись обещанной награды, шмыгнул в кусты.
– Не стрелять! Он – мой! Мой! – закричал Олег, вырываясь вперед и с ходу бросая коня на тура. Прямо на рога!
Тур, обрадованный, что наконец нашелся противник для честного боя, ринулся навстречу…
И широкое плоское железко рогатины по самый упор вошло в турий загривок.
Осаженный силой удара конь овручского князя присел на задние ноги, захрипел, но сдюжил, устоял.
Прочие охотники замерли. Сейчас двинет башкой тур – и князь пушинкой вылетит из седла…
Но удар был точен. Пару мгновений бык стоял не шевелясь, потом ноги его подогнулись…
Князь выпустил рогатину, прямо с седла прыгнул на падающего тура, ухватил бесстрашно за рог. Мелькнул кинжал, взрезав толстую складчатую шкуру на турьем горле.
Бык дернулся, силясь встать, сбросить человека… Но глаза зверя уже потускнели, густая кровь щедро обагрила руки князя.
Олег выдернул кинжал, распрямился и издал победный клич.
Остальные отозвались дружным ревом.
Удар был и вправду хорош. Силен Олег Святославович. Не слабей своего славного отца!
Старший ловчий спешился, топориком вскрыл турье чрево, вырезал шмат печенки, по обычаю, протянул князю.
Олег ухватил дымящийся кус, вцепился губами…
– И кто же это полюет в моем бору? – раздался зычный, как боевой рог, голос.
Еще шестеро всадников выехали на лужок. Все – бездоспешные, но при мечах, с луками. Сразу понятно – воины. Да и без оружия сие было бы понятно. У троих – длинные варяжские усы, а у одного и вовсе голова бритая, только чуб ухо закрывает. Вождь. И не просто вождь. Лют Свенельдич. Сын ближнего воеводы Ярополка и сам воевода. Первый воевода среди руси. Кто таков для него Олег? Да никто! Младший сын убитого печенегами Святослава. Юнец, не бывавший в сече. Мальчишка…
Олег уронил на траву недоеденный кусок турьей печени, обтер губы тыльной стороной шуйцы. Чище не стало: рука молодого князя – тоже в крови.
– Твой бор? – выкрикнул Олег звонко и сердито. – Моя это земля!
– Ой, не так, княже! – жарко зашептал в Олегово ухо старший ловчий. – Лют правду говорит, его…
Олег не глядя отпихнул ловчего, выпрямился, задрал окровавленный подбородок:
– Моя земля! Отчина! Брешешь ты, Свенельдич!
– А вот за такие слова положено ответ держать, – холодно произнес Лют. – Пред людьми и богами. Готов ли ты, князек, к божьему суду?
– Готов! – дерзко бросил Олег.
– Вот и славно! – вислые усы Люта приподнялись: он заулыбался. – И кто же – твой поединщик?
– Я сам! – крикнул Олег. – Как будем биться: пеше или конно?
Лют с сомнением оглядел молодого князя. По лицу его читалось: мало ему чести победить юнца.