— А на каком языке говорит?
— Язык пока непонятен. Ну ничего, расшифруем.
Расшифровывать язык не пришлось. Люк заскрипел, отворился, на землю соскочил космонавт, на этот раз в прозрачном плаще и такой же шляпе.
— Ну что ж, — проговорил Удалов. — Только учтите, что у меня в девять начинается совещание.
Космонавт вытащил из кармана черную коробочку с дырками, затянутыми сеточкой. Включил нажатием кнопки.
— Переводчик у тебя такой, что ли? — догадался Грубин.
Черная коробочка сразу произнесла:
— Вокрочитук па ла-там-пракава?
— Воста, — сказал космонавт, и коробочка повторила:
— Правильно.
С этого момента общение между космонавтом и людьми упростилось. Да и догадка Удалова оказалась правильной: космонавт принадлежал к развитой и продвинутой цивилизации.
Общаться с таким представляло большой интерес.
— Что за планета? — спросил космонавт.
Ему было холодно, он переступал с ножки на ножку, и потому Грубин предложил:
— Зайдемте ко мне, поговорим в тепле. Ну что за беседа на такой погоде.
— Если, конечно, не спешите, — добавил Удалов.
Космонавт махнул ручкой, что означало: куда уж спешить, и они пошли через двор к Грубину.
Космонавт вел себя прилично, вытер ноги, правда, по причине малых размеров на стул его пришлось подсадить.
— Планета наша называется Землей, — начал, когда все устроились, Удалов. — Завтракать будете?
— Нет, спасибо, — отказался космонавт. — Это в каком секторе?
— Сами понимаете, — объяснил Удалов, — у вас свой счет на сектора, у нас — свой.
Тем временем Грубин принес бутылку кефира, налил себе и космонавту. Удалов отказался, потому что завтракал. Космонавт принюхался к кефиру и сообщил, что слишком кисло, а у него желудок слабый.
— А вы откуда будете? — спросил Удалов.
— С Вапраксилы, — ответил космонавт.
Но это тоже ничего не сказало Удалову. Потому что Вапраксила свободно могла именоваться альфой Птолемея или бетой Центавра.
— И чего пожаловали? Экспедиция?
— Нет, — сказал космонавт, которого звали Вусцем, — нечаянно я к вам попал. Сломалось у меня что-то. Или в приборах, или в двигателе. Вообще-то, я летел к моей тетке на Крупису, а вылезаю — оказывается, не Круписа.
— Нет, у нас не Круписа. — сказал Удалов.
— Хотя погоди, — перебил его Грубин. — А не исключено, что они Землю Круписой называют.
— Нет, — возразил Вусц, — на Круписе я бывал неоднократно. Там ничего похожего и совершенно иное население. Не говоря уж о климате.
— Да, неприятная история, — согласился Удалов.
Тут в дверь постучали.
— Кто там? — спросил Грубин.
— Это я, Ложкин, — ответили за дверью. — Выходи скорей. У нас на дворе пустой космический корабль стоит. Может, его обитатели уже разбежались по квартирам с целью грабежа.
— Заходи, Ложкин, — пригласил Грубин. — И будь спокоен.
Ложкин зашел, увидел космонавта и смутился. По суетности своего характера он нечаянно оклеветал гостя.
— Мне очень обидно, — заметил Вусц. — Неужели подобные подозрения свойственны населению Земли? Должен отметить, что это говорит о низкой цивилизованности местного населения.
— Да я же не хотел. Но поймите, выхожу на двор, стоит корабль, незапертый, может, кто из мальчишек заберется.
— Да, — вздохнул космонавт. — Грустно попасть в отсталое общество и подвергнуться подозрениям. Было бы время, многому бы вас научил и просветил.
— Мы никогда не отказываемся от уроков, — сказал Удалов.
— Так что же теперь делать? — спросил Грубин.
— Делать? — Вусц поглядел в окно. Дождь перестал, выглянуло блеклое осеннее солнце. — Есть ли среди вас кто-нибудь, кто разбирается в гравитационных моторах?
— Вообще-то, я техникой интересуюсь, — сказал Грубин. — Но с гравитационными двигателями дела не имел.
— Жаль, — огорчился Вусц. — У нас на каждом углу станции обслуживания. И миллионы, может быть, даже десятки миллионов механиков отлично разбираются в гравитационных двигателях.
— Ну, это понятно. — Ложкин хотел загладить свою вину. — При вашей цивилизации это неудивительно.
— Что ж, — сказал Вусц, — пойдем поглядим, что там.
Они с Грубиным пошли к кораблю. Грубин захватил с собой отвертку и плоскогубцы. Ложкин с Удаловым последовали за ними.
— Больших успехов вы добились в науке? — спросил Удалов по пути.
— Громадных, — ответил космонавт. — По сравнению с вами — даже поразительных.
— Рассказали бы, — попросил Удалов. — Мы соберем общественность, многие придут. А вы расскажете.
— Ну что ж, может быть, и выберу минутку, — предположил Вусц.
Космонавт жестом пригласил Грубина в корабль. Грубин с трудом пролез в люк. Подошвы его ботинок скрылись внутри, потом вновь показалось лицо.
— Тут мне, простите, без вас не разобраться. Где, к примеру, свет зажигается?
Вусц глубоко вздохнул и развел ручонками, словно хотел сказать присутствующим: «Какая темнота! Разве можно доверяться вашим механикам, если они даже не умеют зажигать свет!» Присутствующим стало неловко, и Удалов сказал укоризненно:
— Ну Саша, чего же ты!
— Выключатель справа в каюте, — сообщил космонавт.
Когда Грубин снова исчез внутри, космонавт сказал:
— Кстати, у нас механики производят починку в отсутствие заказчика. Они пользуются телепатией. Заглянет механик в душу, узнает, на что вы жалуетесь, и тут же принимается за дело. Пять минут, и любая неисправность ликвидирована.
— Да, — согласился Удалов, — у нас до этого еще далеко.
— Этот метод, — продолжал Вусц, — распространяется и на медицину.
— В отсутствие? — спросил Ложкин.
— Нет, с помощью телепатии, — ответил космонавт и сокрушенно покачал головой.
«Да, — подумал Удалов, — трудно ему у нас, когда такой удручающий разрыв в уровне цивилизаций».
В люке снова показалась голова Грубина.
— Послушайте, — начал он, — а в чем у вас поломка? Может, покажете? Я, честно говоря, так и не разобрался, где тут двигатель, а где кухня.
— На меня не рассчитывайте, — отрезал космонавт. — Я вам, простите, не механик. Если бы у нас каждый занимался не своим делом, мы никогда бы не достигли таких великих успехов.
— Ну и я тогда не буду чинить, — сказал Грубин.
Он уже наполовину вылез из люка, и Ложкин с Удаловым начали запихивать его обратно, чтобы занимался делом.