Надо было действовать, причем пока не вернулся голубоглазый попик. Но сначала надо было обмануть Аиду и незаметно взять остатки порошка. Если он попадет к Аиде и батюшке в руки, то они и без нее отлично обойдутся, сами примутся летать по воздуху, и тогда, даже в крайнем случае, Мария от них ничего не получит и не услышит.
– Я пойду к себе полежу, – сказала Мария. – Что-то голову ломит.
– Да что ты, – вскинулась Аида. – Ты не беспокойся. Я тебе помогу, я тебя сама на кроватку уложу, одеяльцем прикрою. Ты отдыхай.
Аида помогла Марии перебраться в комнату, но дальше дверей Мария квартирантку не пустила – послала обратно на кухню за водой, а сама кинулась к столу, пузырек сунула за пазуху и перелетела к кровати так, чтобы не промахнуться мимо стального шара на спинке.
Аида обнаружила хозяйку смиренной, лежащей поверх одеяла: рукой вцепилась в металлическую сетку, глаза закрыты, и на губах неземная улыбка. Именно эта улыбка более всего смутила охранницу. Некоторая работа мысли привела ее к выводу, что Бог несправедлив, так как предложил средство от давления не ей, верной и обиженной людьми Аиде, а Марии, которая никогда благочестием не отличалась и от Бога была далека. Правда, Аида в присутствии отца Иоанна вынуждена была признать, что Мария – хороший человек, но на самом деле у нее были большие в этом сомнения.
– Где баночка-то? – спросила Аида, не скрывая неудовольствия.
– Баночка пропала, – ответила готовая к вопросу Мария. – Баночку твой Господь дал и потом взял.
– Спрятала?
– Ну как ты со мной говоришь, Аида? – елейным голосом ответила ей Мария. – Узнает батюшка Иоанн, что он тебе скажет на такие сомнения?
– Спрятала, – убежденно сказала Аида. – Спрятала, чтобы мне не досталось. А может, мне это вознесение куда больше твоего нужно.
– Не мели чепухи, – сказала Мария. – Я на двор пойду.
– И не думай. И не помышляй. Лежи и жди батюшку.
– А ты меня не гневи, – сказала Мария, чуть взлетая над одеялом.
– Баночку дашь, выпущу на двор, – сказала Аида.
– Нету никакой баночки. И не было. Видно, твой дьявол тебя попутал.
– Врешь!
Как и большинство религиозных людей, Аида отличалась трезвым, не замутненным мистическими видениями разумом. Вера ее концентрировалась вокруг очевидных, вещественных, осязаемых предметов – пышнотелого храма с высокопарной колокольней при нем, позолоченного иконостаса, уютного свечного запаха, голубых глаз и неухоженности отца Иоанна. Зрелище летающей хозяйки в первый момент испугало, но потом ее ум отверг вмешательство потусторонних сил и вернулся к версии с лекарством от давления.
– Отдай порошок, – упорствовала Аида, все более входя в гнев. И в ослеплении не заметила, как Мария оттолкнулась от кровати и, подобно пушечному ядру, пролетела со свистом мимо, загрохотала, охнула громко в сенях и звякнула французским замком.
– Стой! – бросилась за ней Аида. – Батюшка не велел. – Аида успела ухватиться за край юбки, но Мария лягнула ее, оставила в кулаке противницы клок материи и свободно взлетела в свежий, прохладный весенний воздух.
Лягая Аиду, Мария получила дополнительный толчок, который вознес ее выше берез и крыш, и там она медленно воспарила, – во все стороны разлетались вороны и прочие птицы, которые каркали и верещали от страха. Аида уменьшилась, крики ее заглохли в птичьем гаме, она махала ручками, мечась по двору, как флагом размахивая клоком юбки.
В небе было холодно, ветрено и боязно. Летательная сила могла окончиться в любой момент, и не успеешь достать из-за пазухи пузырек и подкрепиться. Тогда, зависнув в воздухе, Мария решилась употребить еще порошка, для страховки.
Доставать пузырек было несподручно, руки плохо слушались – нигде не было никакой опоры, страх сковывал и путал движения. И нет ничего удивительного в том, что Мария лишь успела раскрыть склянку, как та выпала у нее из руки и полетела к земле, рассыпая веером белый порошок. И скрылась в колодце одного из окраинных домиков.
Мария попыталась было спикировать вслед за пузырьком, но ничего из этого не вышло.
Коченели ноги. Где-то внизу бежала, спотыкаясь и вскрикивая, Аида, люди задирали головы, удивляясь и переговариваясь. Некоторые показывали пальцами вверх, но высота уже была значительной, и Марию можно было принять за крупную птицу.
«К поликлинике, – подумала Мария. – Скорее». Но прошло еще некоторое время, прежде чем ей удалось найти нужный воздушный поток и приноровиться летать, пользуясь руками и юбкой вместо крыльев. Потом дело пошло на лад, и через десять минут Мария уже реяла над красной железной крышей поликлиники.
С громадным трудом она спустилась до сосны, росшей у входа, а там отломала от вершины сук, с помощью которого совершила плавное приземление.
Не было даже времени привести себя в порядок. В любую минуту могли появиться преследователи. Мария обменяла сук на половинку кирпича, валявшуюся под деревом, и проследовала к двери.
Посетители, сидевшие в очереди к терапевту, с удивлением разглядывали странную женщину с кирпичом в руке, растрепанного и взволнованного вида, которая объявила им:
– Я без очереди.
– Как же так, – сказал кто-то несмело. – Ведь мы тут уже час ждем.
Раиса Семеновна отпускала пациента, выписывала ему лекарства и, не оборачиваясь к двери, сказала:
– Я вас не вызывала. Подождите.
– Не могу ждать, – ответила Мария. – Ни минуты не могу ждать.
Пациент первым увидел Марию, испугался, подобрал рецепт и подался к двери. Мария пошла к Раисе Семеновне, стараясь наступать тверже. Села на стул.
– Что с вами? – спросила с волнением врачиха. – У вас странный вид.
– Еще бы, – согласилась Мария.
– Вы себя плохо чувствуете?
– Лучше некуда.
– Так чего же вы ко мне пришли? Я же не назначала.
– А я не пришла, – сказала Мария. – Я прилетела. По воздуху.
– Конечно, – согласилась Раиса Семеновна. – По воздуху. Вы кирпичик бы положили.
– Да не могу же! – воскликнула Свирина. – Не могу я его положить, потому что вознесусь тогда немедленно.
Тут уж Раиса Семеновна не выдержала. А не выдержав, она сказала как можно тише:
– Посидите здесь, спокойно посидите, ничего не делайте. Я сейчас.
– Нет, – отрезала Мария. – Никуда ты, голубушка, не уйдешь, пока с моей болезнью не разберешься. Я тебе покажу.
И, сунув кирпич в руку врачихе, Мария привычно вознеслась к потолку, но так, чтобы заново не измазаться известкой.
– Ну, что скажешь, доктор? – спросила она у Раисы Семеновны сверху. – Как вам это нравится?
– Ой, не нравится, – созналась врачиха.
За тридцать четыре года своей врачебной деятельности Раиса Семеновна не видела летающих людей, кроме как во сне. Она даже сняла толстые очки, превращавшие ее, в сущности, обыкновенные карие глаза в громадные темные озера. Но пациентка, хоть и потеряла точность очертаний, с потолка не спустилась.