Сперва я решил, что калитку покорежило бомбой, но нет, это вряд ли. Люфтваффе сегодня бомбит Лондон. А калитка вместе со всеми своими пиками и запятыми покрашена в ярко-зеленый.
Я полез между прутьями и зацепился погоном фальшивой пожарной робы за какой-то из завитков. Подергался в надежде высвободиться – и только еще хуже застрял, трепыхаясь, словно рыба на крючке.
– Давайте помогу, сэр, – раздался над ухом вежливый голос.
Обернувшись, насколько мог, я увидел секретаря мистера Дануорти.
– Финч! Слава Богу! Я как раз к вам шел.
Он отцепил погон и взял меня за рукав.
– Сюда, сэр. Нет, туда не надо, вот сюда, вот так. Нет-нет, обогните здесь.
Его стараниями я наконец очутился на свободе. Но, увы, снаружи от калитки.
– Плохи дела, Финч. Нам все равно придется пролезать внутрь, в Баллиол.
– Это Мертон, сэр. Вы на их стадионе.
Я обернулся и посмотрел, куда он показывает. Да, Финч прав. Вот футбольное поле, а за ним крикетная площадка, а еще дальше, на лугу Крайст-Черча виднеется шпиль Ковентрийского собора в лесах и синем строительном полиэтилене.
– Откуда же здесь баллиольская калитка?
– Это мертоновская пешеходная.
Я прищурился. Точно. За кованой решеткой оказался турникет, преграждающий проезд велосипедам.
– Сестра говорила, что у вас перебросочная болезнь, но я и не подозревал… Нет-нет, нам сюда.
Финч поймал меня за локоть и повел по дорожке.
– Сестра?
– Мистер Дануорти послал меня за вами в лечебницу, но вы уже ушли, – пояснил он, выводя меня между домами на Хай-стрит. – Зачем-то вы ему понадобились, хотя я слабо представляю, какой от вас прок в таком состоянии.
– Я ему понадобился? А как он узнал, что я в лечебнице?
– Леди Шрапнелл позвонила.
Я кинулся в укрытие.
– Все в порядке, – успокоил Финч, ныряя следом за мной под козырек магазина. – Мистер Дануорти сказал, что вас отвезли в лондонскую Ройял-Фри. Ей дотуда часа полтора минимум. – Он силой вытащил меня из-под козырька и перевел через Хай. – Хотя для пущей надежности надо было бы назвать Манхэттен-Дженерал. Как вы ее выдерживаете?
«Не теряя бдительности ни на секунду», – ответил я мысленно, следуя за Финчем по тротуару вдоль церкви Святой Марии и держась почти вплотную к стене.
– Заведенный порядок не для нее, – продолжал Финч. – Бланки она не заполняет, инстанции игнорирует; просто налетает, как саранча, и хватает, что под руку подвернется – скрепки, ручки, наладонники…
«И историков», – добавил я мысленно.
– Я уже не знаю, какую канцелярию заказывать, тем более что и заказывать-то некогда. Все силы уходят на то, чтобы не подпускать ее к мистеру Дануорти. Насядет, вопьется и давай душу вытягивать расспросами. Перекрытия, мемориальные доски, лекционарии… На прошлой неделе прицепилась к отколотому углу надгробия Уэйда. Как он откололся, да когда он откололся, до налета или во время, какие там края, гладкие или острые… Говорит, все должно быть доподлинно. Потому что Бог…
– …кроется в мелочах, – кивнул я.
– Она и меня сманивала, – закончил Финч. – Хотела командировать во времена блица искать епископский конек.
– Пенек, – поправил я.
– Я так и сказал. – Финч посмотрел на меня пристально. – У вас определенно затруднения со слухом. Медсестра предупреждала. И дезориентация. Нет, толку от вас не будет, – покачал он головой.
– Зачем я понадобился мистеру Дануорти?
– Случилось ЧП.
Под ЧП в ВПС понимали, среди прочего, взрыв фугасной бомбы, когда рушились до основания дома, хороня под собой людей, и полыхало зарево на полнеба. Но вряд ли Финч имеет в виду такое ЧП. Или меня по-прежнему слух подводит?
– ЧП?
– Скорее «катастрофа». Отличилась тут одна сотрудница. Девятнадцатый век. Сцапала блошку.
Да, точно проблемы со слухом, хотя блошки в викторианскую эпоху еще водились. Но зачем цапать блошку? Она сама кого хочешь цапнет – если не хуже.
– Как вы сказали? – осторожно переспросил я.
– «Пришли», говорю.
Действительно, пришли. Вот и баллиольские ворота, только не боковые, а главные, с привратницкой, а за ними передний двор.
Я уже собирался подняться к мистеру Дануорти, но, видимо, дала себя знать дезориентация, потому что Финч снова ухватил меня за руку и повел через двор к Бирдовскому корпусу.
– Мистеру Дануорти пришлось оборудовать кабинет в профессорской столовой. Закрытые двери для нашей леди не преграда, и стучаться она не умеет, поэтому мистер Дануорти вынужден исхитряться с ближним и дальним кабинетами, хотя я лично считаю, что ров был бы надежнее.
Он открыл дверь в бывшую кладовую, которая теперь напоминала приемную врача – ряд мягких стульев у стены и стопка журналов на тумбе. Вторую дверь наполовину перегораживал стол Финча, – чтобы секретарь мог в любую минуту закрыть собой амбразуру.
– Я посмотрю, свободен ли он. – Финч принялся огибать стол.
– Ни в коем случае! – прогремел из-за двери голос мистера Дануорти. – Это исключено!
О Боже, она там! Я вжался в стену, лихорадочно оглядываясь в поисках укрытия.
Финч поймал меня за рукав, шипя: «Это не она!», но я уже и сам сообразил.
– Почему же нельзя?.. – ответил женский голос, точно не леди Шрапнелл, потому что я бы назвал его скорее мягким, чем громоподобным, и потому что не расслышал окончание фразы.
– Кто это? – прошептал я, слегка успокаиваясь в цепких пальцах Финча.
– «Катастрофа», – ответил он.
– Как вам вообще пришло в голову что-то выносить через сеть? – бушевал Дануорти. – Вы же изучали темпоралистику!
Финч поежился.
– Доложить о вас мистеру Дануорти? – нерешительно спросил он.
– Нет, не надо. – Я опустился в кресло с цветочной обивкой. – Подожду здесь.
– Зачем, скажите на милость, понадобилось брать ее с собой? – кипятился Дануорти.
Финч протянул мне старый журнал.
– Спасибо, я не хочу читать. Посижу и послушаю с вами за компанию.
– Это чтобы подложить на кресло. Сажа, знаете ли, плохо выводится с обивки.
Я привстал, потом уселся обратно на расстеленный Финчем журнал.
– Неужели нельзя было подождать с опрометчивыми поступками до освящения? – продолжал мистер Дануорти.
Я откинулся в кресле и закрыл глаза. Приятно слушать, когда распекают не тебя и распекает не леди Шрапнелл, хотя и непонятно, что такого натворила «катастрофа». Тем более когда мистер Дануорти воскликнул: