— Завтра?!
— Не знаю. Может быть, вечером. С утра я на охоту пойду. А тебе сейчас нужно набираться сил, так что поешь, пока не остыло, — подвинув к нему миску с мясом, Лесли отошла к костру.
Дело было вовсе не усталости — она была просто не готова к такому разговору. Как рассказать человеку, кем (точнее — чем) он был еще неделю назад?!
Охота оказалась удачной, даже, если можно так выразиться, слишком удачной.
Еще собирая дрова, Лесли заметила у озерца следы вилорогов, но следы эти были по меньшей мере недельной давности. Поэтому, отправив собак на поиски дичи, она рассчитывала добыть несколько пустынных кроликов и никак не ожидала, что вместе с восторженным лаем («Нашли, нашли! Гоним, гоним!») вдруг услышит топот мчащегося стада и увидит стремительно приближающиеся стройные силуэты.
Тем более она не ожидала, что двумя выстрелами сумеет уложить двух антилоп.
И только подтащив туши одну к другой и гордясь собственным успехом, вдруг осознала, что каждая из них весит фунтов по сто, если не больше, и, не имея волокуши, в одиночку дотащить их до стоянки невозможно. Оставался лишь один выход: каким-то образом дотянуть туши до находившегося в полумиле оврага и там, у ручья, освежевать и разделать.
Словом, до стоянки она добралась из последних сил, на подгибающихся ногах, таща за собой наскоро сделанную из можжевельника волокушу, на которой лежала гора мяса. В арьергарде плелись обожравшиеся собаки: Лесли справедливо решила, что полагающуюся им долю добычи они могут нести и сами, в собственных желудках, поэтому дала им наесться до отвалу.
Но им-то что, развалятся теперь у ручья и будут переваривать! Ей же предстояла еще уйма работы: все это мясо предстояло нарезать и просолить. Поэтому она очень надеялась, что Джедай не станет приставать к ней с расспросами. Да, конечно, она обещала, что, может быть, расскажет ему, как вышло, что они оказались вместе, но он сам должен видеть, как она устала!
Но когда, едва увидев ее на краю оврага, Джедай, морщась от боли, заторопился к ней со словами: — Подожди, сейчас я помогу! — а в глазах его было и облегчение, и радость от того, что она наконец пришла, Лесли поняла, что он весь день ждал ее и снова отмахиваться от него: «Завтра, завтра!» — будет просто нечестно.
Поэтому, наскоро ополоснувшись у ручья и разведя костер, она сама подошла к нему:
— Мне нужно мясо разделывать. Так что ты… это… если хочешь о чем-то поговорить — переходи к огню. Заодно и поешь. Голова болит?
— Да… но мне кажется, меньше, чем вчера.
Правдой это было или он выдавал желаемое за действительность, она не знала и, когда Джедай подошел к костру, протянула ему кружку целебного отвара — на всякий случай, не помешает. Он выпил и улегся рядом с расстеленным на земле куском клеенки, на который Лесли уже вывалила часть мяса.
— Ну что? — вздохнув, спросила она.
— Теперь ты можешь мне рассказать, как получилось, что мы с тобой вдвоем идем куда-то? И кстати, куда мы идем?
— Никуда, — пожала плечами Лесли. — То есть сейчас на юг, а дальше — пока не знаю. Я маркетир.
— Маркетир?.. — вопросительно повторил он, словно пробуя на вкус незнакомое слово.
— Да. Я хожу от поселка к поселку и торгую всякой всячиной. Вот в одном из таких поселков, в Канзасе, на реке Симаррон, я и встретила тебя…
Она рассказала ему и про погибшего осла, и про сидевшего у колодца оборванца с пустыми глазами и распухшей рукой, и о том, как торговалась из-за него, а потом уводила его из поселка — и он шел за ней, ни разу даже не оглянувшись.
— Выходит, ты мне спасла жизнь, — выслушав, сказал Джедай.
— Ну… — Лесли плюхнула на служивший ей разделочной доской плоский камень очередной кус мяса и принялась яростно пластать его на ломти. Не хотелось напрямую говорить нечто для нее самой очевидное: если бы не та гремучка, то вполне возможно, что его расклеванные стервятниками кости сейчас валялись бы где-то на пустоши.
— И что было дальше?
— В тот же вечер я вправила тебе сломанные кости и наложила лубок. Вот здесь было сломано, — она провела пальцем по тыльной стороне его кисти. — С тех пор прошло немногим больше четырех месяцев.
— А… — начал он.
— Это я все к тому, что, как видишь, я тоже о тебе мало что знаю, — перебила Лесли. О татуировке — единственном, что говорило хоть что-то о его прошлом — решила не упоминать, если сам спросит, тогда уж скажет. — За все это время ты не произнес ни слова и оставался примерно таким же, каким я тебя встретила в поселке.
— Ну а как получилось, что я все-таки заговорил и вообще?..
— Четыре дня назад в нас стреляли. Одна из пуль скользнула по твоему затылку. Скорее всего, вызванное ею сотрясение мозга вернуло тебе разум — другого объяснения у меня нет.
— Вот оно что… — задумчиво протянул Джедай и надолго замолк. Лесли подумала, что разговор уже окончен, но тут, опустив глаза и не глядя на нее, он сказал: — Я вот слушал тебя, слушал, пытался хоть что-то из того, что ты рассказываешь, вспомнить — и никак!
— Не старайся специально, только голова разболится, — посоветовала она. — Придет время — все само всплывет в памяти. А пока на вот, поешь! — сгребла со сковороды в миску жареные мясные обрезки и поставила перед ним.
— Чего я один есть буду, давай вместе!
— У меня еще работы полно. Нужно все мясо разделать.
— А что ты с ним делаешь?
— Режу, солю, — она взглянула на стоявшие у костра полиэтиленовые пакеты — в каждом было фунтов по восемь нарезанного на полосы и пересыпанного солью мяса. — Завтра развешу вялиться, — подумала, что небольшая передышка погоды не сделает. — Ладно, давай действительно поедим вместе.
Принесла остатки хлеба и, скрестив ноги, села напротив Джедая.
— А можно я еще спрошу? — тут же поинтересовался он.
Лесли вздохнула:
— Спрашивай… — все равно ведь не отвяжется!
— Кто в меня стрелял?
— Плохие люди, — невольно бросила взгляд на лежавший на волокуше чехол с винтовкой. Кольнула болью мысль об убитом парнишке, и больше ничего рассказывать не захотелось. — Тут не было… ничего личного. Просто ты мужчина, вот они и решили, что тебя надо убить первым — со мной справиться будет легче.
— Значит, нам грозит опасность? Они могут вернуться?
— Нет, — угрюмо поморщилась Лесли. — Они не вернутся.
— А кто они такие?
— Джед, — она сердито мотнула головой, — сейчас не время об этом говорить. Я устала, а у меня еще много работы. Дай мне поесть спокойно.
— Извини… Да, конечно… Извини, — в знак раскаяния он подвинул поближе к ней миску с мясом.
На некоторое время на стоянке воцарилось молчание. Подошла Ала. Лесли сунула кусочек жареного мяса и ей. Подумала, что с расспросами, кажется, покончено — наконец-то, она от них устала больше, чем от разделки мяса! — когда Джедай не выдержал: