Ее собаки, ее верные спутники…
Теперь, когда первая эйфория прошла, нужно было быстро думать, что делать дальше. В Логово их вести нельзя, Джерико уже высказал свое мнение. Да они и не пойдут — кроме Алы и Даны, в человеческих поселениях никто из них не бывал.
Значит — пришло время ей уходить из Логова.
Если раньше Лесли собиралась бежать только весной, когда Джерико повезет ее в Форт-Бенсон, то теперь ситуация изменилась коренным образом. Стая — даже такая поредевшая и отощавшая — могла и защитить, и согреть, и загодя предупредить об опасности. Да и прокормиться вместе будет намного легче.
Куда бежать? На север, в горы, туда, где ни один мотоцикл не пройдет.
Когда? Как можно скорее!
Может, уйти прямо сейчас — просто не возвращаться к квадроциклу? Нет, лучше в последний раз вернуться в Логово и захватить с собой то немногое, что поможет ей продержаться до первого схрона: зажигалку, котелок, стрелы для арбалета и одеяло. Кроме того, уйти сейчас — значит, облегчить Джерико поиски, дать ему сразу понять, в каком направлении она сбежала.
А искать он будет, можно не сомневаться. И не только потому, что ему нужен в Логове врач, но и просто из уязвленного самолюбия. «Мне бы не хотелось верить, что ты способна меня предать!» — вспомнила Лесли его недавнюю фразу. Что ж — неприятно, конечно, что придется обмануть его доверие, но с другой стороны, ее никто не спрашивал, прежде чем привезти сюда, значит, ни о каких обязательствах с ее стороны речи не идет.
Она встала. Собаки тут же повскакивали, засматривая ей в глаза и изъявляя полную готовность идти с ней.
— Ладно, ребятки, — Лесли взглянула на солнце — до заката оставалось хорошо если часа два, ребята уже наверняка беспокоятся, но просто так оставить исхудавших и оголодавших собак она тоже не могла. — Пошли!
Все вместе они двинулись вдоль берега. Собаки то и дело озирались и, убедившись, что хозяйка здесь, с ними, радостно скалились и толкались боками ей в ноги.
Добравшись до ежевичника, Лесли нагнулась к Але:
— Ну что, поищешь для меня добычу? — повела рукой в сторону леса: — Давай, ищи! Охота!
Когда она вернулась на поляну, где стоял квадроцикл, уже смеркалось. Честер и Бобер испуганно кинулись навстречу:
— Миссис Лесли, с вами все в порядке?!
— Да, более-менее, — отозвалась она.
— Ой, вы вся мокрая!
— А это я в озеро упала, — беспечно ответила Лесли. — Поскользнулась неудачно — и прямо в воду, пришлось раздеваться и все отжимать.
Еще бы ей не быть мокрой! Собаки пригнали оленя — она подстрелила его, но пока потрошила и разделывала, заляпала штаны и футболку кровью. Пришлось по-быстрому все застирывать: сырая одежда вызовет куда меньше вопросов, чем кровавые пятна.
Зато они теперь смогут хоть немного отъесться.
Господи, как они не хотели, чтобы она уходила! С каким несчастным видом Ала смотрела своим единственным здоровым глазом!
Лесли встряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли, и весело спросила:
— Ну как, много наловили?
— Пятнадцать штук! — расплылся в улыбке Честер. — И уже всю почистили, и запекли на костре — вас ждали, чтобы поесть!
— А вот это для Хефе! — вклинился Бобер, демонстрируя четырех нанизанных на прут крупных окуней.
Она улыбалась, кивала, но на самом деле слушала их лишь краем уха, прикидывая: а может, все-таки уйти прямо сейчас? Взять котелок, зажигалку и соль; связать обоих ребят так, чтобы освободились только к утру, выпустить из квадроцикла бензин — все вместе это даст ей фору часов двенадцать…
Нет, не пойдет — ни в коем случае нельзя подсказывать Джерико направление поиска.
Бежать Лесли решила через два дня, в ночь на пятницу. Когда все в Логове уснут, пролезть под проволокой и напрямик рвануть к озеру; забрать собак и двигаться дальше на север. Идти лесом — в нем легче спрятаться, избегать дорог и безлесных равнин; костров не жечь — в крайнем случае день-другой можно прожить и на подсоленном сыром мясе или рыбе.
Опасны только первые несколько дней, через неделю она будет уже так далеко, что любая погоня станет бесполезной.
Главная задача сейчас — не навлечь на себя подозрений; до последнего момента вести себя как обычно, чтобы ничем не выдать ту радость, то ощущение свободы, которое владело ею с момента, когда она встретила Стаю…
Выпросить у Пита кожаную куртку оказалось легче легкого. На следующее утро по дороге в лазарет Лесли увидела, что склад открыт, зашла туда и завела разговор о том, что если Джерико вдруг захочет снова взять ее куда-то на мотоцикле, то теперь, после героической гибели ее жилетки… Пит даже не дослушал — провел ее вглубь склада и широким жестом указал на полку: «Выбирай!»
На полке лежала по меньшей мере дюжина курток всех цветов. По размеру Лесли подошли всего две; она выбрала ту, что подлиннее — из желтоватой кожи, с манжетами на пуговицах.
Приема в лазарете ожидали всего двое бойцов, оба с простудой. Одному она закапала в нос капли и велела прийти вечером за новой порцией, второго — с температурой и нехорошим кашлем — отправила прямиком в палату.
Эми опять явилась на прием с распущенными волосами — точнее, слабо подвязанными нарядной ленточкой. Сначала Лесли решила не обращать на это внимания: в конце концов, пусть делает что хочет, но потом — надо вести себя как обычно! — цыкнула на девчонку, приказав ей немедленно пойти к себе и заплести волосы в косу или завязать платком.
Хотела привычно добавить, что когда-нибудь не выдержит и пострижет ее, но в этот момент в коридоре раздался тревожный топот. Через секунду дверь распахнулась и в кабинет вбежал запыхавшийся молодой боец:
— Миссис Лесли… Хефе просил… Пожалуйста, срочно!..
«Что такое?!» — вставая, не без раздражения подумала Лесли. Похоже, у Джерико становится хорошей традицией выдергивать ее то с занятий, то из лазарета! Обернулась к Эми:
— Пожалуйста, подогрей на водяной бане растирание от кашля — такое жирненькое, на второй полке слева. И завяжи ты, наконец, волосы!
Что ее планы побега оказались раскрыты, Лесли не боялась — читать чужие мысли даже великий Хефе не мог. И все-таки, пока она, еле поспевая за своим провожатым, шла в штаб, ощущение было тревожное и неприятное.
Как ни странно, боец не повел ее ни наверх, в апартаменты Джерико, ни в зал заседаний — вместо этого свернул по коридору налево. В конце коридора была открыта дверь, оттуда доносились возбужденные голоса.
Первое, что Лесли увидела, войдя в комнату, был ботинок — большой, грязный и пыльный. Он стоял на письменном столе перед Джерико. Сам Джерико сидел, откинувшись в кресле, Лео присел рядом, на углу стола, а стоявший перед ними Смайти чуть ли не кричал: