– Это не он, – констатировал Ван Вейтерен два часа спустя. – Отпустите его или отправьте в психушку. Но не забудьте выставить ему счет за все то время, которое он у нас отнял.
– Почему вы так уверены, господин комиссар? – спросил Кропке.
– Я не первый день этим занимаюсь, – ответил Ван Вейтерен. – По нему видно… но вы можете зажарить его, если вам нужно на ком-то потренироваться. Что скажете, господин полицмейстер?
– Пожалуй, соглашусь с вами, – проговорил Баусен. – Но стопроцентной уверенности у меня нет.
– Он слишком осведомлен о деталях, – сказала Мёрк. – Откуда он может знать, что было надето на Рюме?
Ван Вейтерен пожал плечами:
– Не знаю. Разумных объяснений может быть множество.
– И какие же, например? – продолжал допытываться Кропке.
– Ну, достаточно того, что кто-то не умеет держать язык за зубами… например, фрёкен Линке могла кому-нибудь разболтать.
– Сомнительно, – проворчал Кропке. – Мне кажется, надо проверить все это досконально. Мы ищем уже несколько месяцев, и, когда наконец появляется подозреваемый, мы не можем просто взять и вытолкать его взашей.
– Поступайте, как считаете нужным, – сказал Ван Вейтерен. – У меня, во всяком случае, есть другие дела.
– Да-да, – подвел итог Баусен. – Побеседуем с ним еще раз.
– Простите, – сказал Банг. – Я не знал, что тут идет допрос. Привет, Петер!
– Привет, – ответил Вольнер.
– Что за чертовщина? – простонал Кропке.
– Вы знакомы? – спросил Баусен.
– Ну да, соседи, – ответил Банг. – А почему он сидит здесь?
Вольнер опустил глаза.
– Банг, – проговорил Баусен, с трудом сдерживаясь, – не обсуждал ли ты в последнее время свою работу с этим господином?
Ассистент полиции Банг с озабоченным лицом стал перетаптываться на месте.
– Вы имеете в виду Палача, господин полицмейстер?
– Да, я имею в виду Палача.
– Может быть, – пробормотал Банг. – А это имеет значение?
– Кое-какое, – процедил Баусен.
– Ну вот, – сказал Баусен. – Угробили на него целый день. Я прошу прощения, что не поверил вам, господин комиссар.
– Лучше никогда никому не доверять, – ответил ему Ван Вейтерен.
– День туда, день сюда – какая разница? – сказал Кропке. – Единственное, что мы делаем, – это убиваем время.
– Вы можете предложить что-нибудь конструктивное, господин инспектор? – спросил Баусен.
Кропке промолчал.
– Который час? – спросил Мосер.
– Скоро четыре, – сказал Баусен. – Наверное, пора на сегодня поставить точку… или у кого-нибудь есть другие предложения?
Ван Вейтерен сломал зубочистку. Мосер почесал в затылке. Мюнстер посмотрел в потолок. «Что за проклятое расследование! – подумал он. – Похоже, я застрял здесь на всю жизнь. Никогда больше не увижу Сюнн и детей. Лучше сразу уволиться… Сегодня же вечером сяду в машину и уеду домой!»
В кабинет вошла инспектор Мёрк с пачкой бумаг в руках.
– У вас тут что, поминки? – спросила она. – Он прибыл.
– Кто? – спросил Кропке.
– Рапорт из Арлаха. Как там его… Мельник? Похоже, проделана большая работа. Тридцать пять страниц.
– Всего лишь? – удивился Ван Вейтерен.
– Дай взглянуть, – сказал Баусен и взял у нее из рук стопку бумаг. Задумчиво перелистал. – Во всяком случае, это хоть какой-то шанс, – пробормотал он. – Это будет нам всем задание на дом…. я сейчас сниму копии, и пусть каждый прочтет к завтрашнему утру.
– Отлично, – одобрил Ван Вейтерен.
– В эту субботу мы опять работаем? – спросил Мосер.
– Завтра утром – летучка, – решил Баусен. – Все, кто нашел хотя бы одного Палача, получают медаль. Через полчаса у каждого будет по экземпляру.
– Меня это тоже касается? – спросил Мосер.
– Разумеется, – кивнул Баусен. – Мы ведь все члены одного клуба.
– Какого такого клуба? – спросил Мосер.
– Общества слепых куриц, – усмехнулся Баусен.
29
– Мне необходимо прогуляться, – сказал Ван Вейтерен, когда они вышли из спортивного зала. – Ты не мог бы забросить мою сумку в отель?
– Конечно, – ответил Мюнстер. – Что вы думаете по поводу рапорта Мельника?
– Ничего, пока не прочту, – сказал Ван Вейтерен. – Если вечерком вы угостите меня пивом в баре, то можем это обсудить. Около одиннадцати, пойдет?
– Может быть, – пробормотал Мюнстер.
– Теплый ветер, – проговорил Ван Вейтерен, втягивая воздух. – Хотя дует с севера. Необычно… где-то в природе нарушено равновесие. Пойду прогуляюсь по пляжу.
В фойе отеля Мюнстер столкнулся с Крэйкшанком, который направлялся в бар с двумя вечерними газетами под мышкой. Прочие охотники за новостями испарились пару дней назад, и только Крэйкшанк по каким-то причинам задержался.
– Добрый вечер, господин интендент! – приветствовал он Мюнстера. – Есть новости?
Мюнстер покачал головой.
– Почему тебя оставили здесь? – спросил он. – Ты ведь уже неделю ничего не писал.
– По собственной инициативе, – проговорил Крэйкшанк. – У меня проблемы дома.
– Да? – удивился Мюнстер.
– Жена не хочет, чтобы я возвращался домой. И не могу сказать, что я ее за это осуждаю… хотя перспектива болтаться целыми днями в этой дыре тоже не сильно вдохновляет. Пытаюсь писать серию статей о беженцах, но это скорее для того, чтобы не лезть на стену от скуки.
– Ай-ай, – сказал Мюнстер.
– А вы как? – спросил Крэйкшанк. – Вам, наверное, тоже невесело, как я понимаю?
Мюнстер задумался.
– Нет, слово «весело» тут определенно не подходит.
Крэйкшанк вздохнул и пожал плечами:
– Пойду посижу в баре. Приходите составить мне компанию.
– Спасибо, – сказал Мюнстер. – Сначала мне надо кое-что прочесть, но попозже, возможно, приду.
Крэйкшанк похлопал его по спине и направился в сторону бара. От него весьма отчетливо пахло коньяком, как отметил Мюнстер, когда тот прошел мимо. Стратегия выживания, по всей видимости.
Мюнстер направился к стойке, чтобы взять ключ от номера.
– Минуточку, – проговорила девушка за стойкой. – Вам сообщение.
Взяв белый конверт, он засунул его в карман. Поднявшись к себе в номер, вскрыл его при помощи карандаша и прочел:
«Привет!
Только что просмотрела рапорт из Арлаха. У меня возникла одна мысль.