– Её нужно остановить! – сообразив, на какой картинке видела подобное, закричала Астра. – Это питомец храма Тосшита!
Но никого из инлинов уже не было рядом. Ускорившись, они с невообразимой стремительностью неслись назад, к лесенке, ведущей к камерам. И, несмотря на свои способности, катастрофически опаздывали. Страшное порождение жрецов Тосшита, мрачного божества с южных островов, покровителя тёмной магии и кровавых приношений, играючи разодрало сетку своей камеры и, вскарабкавшись на потолок, легко перемахнуло на камеру Дисси.
А та, словно не замечая смертельной опасности, прижимала руки ко лбу, изображая недоверие и боль.
– А помощи-то и не было! Снова ты врёшь!
– Ррау! – рявкнуло, пластая сетку над головой знахарки существо, – комууу оннн амууулетт посслаллл? А тты не сумела пппоняттть! Смеррть! Смеррть!
– Говорят, вы воду не выносите, – отступив к столу, схватила кувшин Дисси, ей нужно было задать всего три вопроса, чтоб головоломка сложилась, вот и придумала про воду.
– Ты, грязная тварь, попробуй лучше меня победить! – рычал из следующей клетки Тергилис, бившийся о запертую дверцу в бессильной ярости.
– Глуппыеее! – презрительно фыркнул монстр и в этот миг заметил несущихся к клетке инлинов. – Я всеххх сильнннее! Ррр!
Жуткая тварь молнией рухнула вниз, стремясь быстрее покончить с неудачливой соперницей, ведь ОН сказал, что сразу заберет её порталом, едва предательница умрёт. Они столько раз это репетировали, что она ни на миг не сомневалась в его словах. Он был для неё всем самым лучшим и надёжным, что только может быть в этом несправедливом мире.
Вспышка серебряного света небывалой силы осветила зал, выплеск освободившейся магии на миг затуманил стекло барьера, заставив Астру в досаде стукнуть по нему кулачком.
А когда стекло приобрело прежнюю прозрачность, магиня разглядела короля, крепко стиснувшего в объятьях потерявшую чужой облик, но живую и невредимую Дисси. И Второго, хмуро отпирающего дверь соседней с ними камеры. Да ещё стиснутые губы побледневшего старшины, мрачно ожидавшего освобождения.
Девушка почувствовала, как от обиды и пережитого напряжения задрожали колени и к горлу подступил горячий комок. Несколько мгновений Астра пыталась с ним бороться, не в силах переступить вбитое, как кол, утверждение учителя, что не могут сдержать свои чувства и слёзы только сентиментальные дуры. А потом вспомнила, что всё, что он утверждал и делал, было ложью, и, следовательно, она почти пятнадцать лет жила неправильно. И вообще никто её сейчас не видит, а сдерживать горькую обиду за свою никому не нужную жизнь всё невыносимее. Вот и сделала то, чего ей так хотелось, сползла по стеклянной стене на пол и, уткнув лицо в ладони, зарыдала в голос.
– Айтер! Ну Айтер! Отпусти же меня! Там Астре сейчас, небось, жить не хочется! – гладя уткнувшегося в её плечо Первого по волосам, пыталась образумить мужа королева, но он только крепче стискивал её в объятиях.
Так, что ребра едва не трещали. Дьерджес оглянулся на них и пошёл было следом за молча направившимся в сторону выхода старшиной, но его догнало распоряжение Дисси:
– Второй, не выпускай Терга и проследи, чтоб охранники ни с кем не встречались и никому ничего не рассказывали. А Астру запри в какой-нибудь укромной комнатке без окон, может, есть какая кладовка? Я скоро приду.
Советник, получив вполне понятные и чёткие указания, вихрем бросился их выполнять, лишь бы не смотреть на побелевшее лицо отца, истово стиснувшего в объятьях жену. И хотя был искренне рад за них обоих, в глубине души таилась полынная горечь. У него тоже могла быть такая женщина… именно эта или другая, не менее надёжная и преданная. Но он сам, своими подозреньями и поступками вначале толкнул в объятия отца Дисси, а потом потерял и другую. Сильную и надёжную, но, как оказалось, не это было главным. За несколько дней Второй как-то незаметно для себя привык советоваться с ней, привык к её ненавязчивой заботливости восточной женщины и, что греха таить, привязался к глубине чёрных глаз и изяществу хрупкой фигурки. И теперь чувствует себя потерявшимся неудачником… если не полным дураком. Но даже сходить, проведать пострадавшую девушку не может решиться, её горящий яростью и презрением взгляд невозможно ни забыть, ни недооценить. Вряд ли она захочет теперь с ним разговаривать. Лично он, окажись на её месте, никогда бы не стал.
– Дисси… ты так волнуешься за неё, – пробормотал король, не поднимая взгляда, когда сын исчез из виду, – а про меня ты хоть раз подумала?!
– Аюшка мой, да про тебя я всё время и думаю, – запуская пальцы в густые волосы и заставляя мужа взглянуть ей в глаза, горячо зашептала женщина, – и когда она сетку рвала, тоже про тебя думала. Только о тебе, не о народе вашем, не о девочках. И всех богов благодарила, что ты сегодня утром сначала ко мне пришел, а не Астру арестовывать отправился. Ты ведь не остался бы в стороне, когда Второй их в одну комнату привести приказал, чтоб Астру во лжи изобличить! Ну? Не остался ведь? А теперь представь, как у меня сердце кровью облилось, когда я представила, чем эта встреча закончилась бы. На тварь эту ведь обычные заклинания плохо действуют, магия разная, Астра объясняла после того случая в Месте Встречи. А оружие их и вовсе не берёт, они от каждой капли крови только сильнее становятся.
Дисси не выдержала, горько всхлипнула и, в свою очередь, крепко обхватила любимого за шею.
– Дисси… – виновато выдохнул король, сообразив, что его собственные переживания сильно меркнут перед тем, что пережила эта мужественная женщина, – но как ты-то догадалась?
– А с чего ты взял, будто я раньше догадалась? Только тогда и поняла, когда она клетку рвать начала. Рассказ Астры припомнился. Одна только надежда и была на мои амулеты. Они мне уже пару раз жизнь спасли… вот и верила.
А ещё она очень, просто до дрожи, желала… чтоб вот так и сгорело без следа чёрное зло, безжалостно выпущенное на них кем-то очень злым и жестоким.
Но говорить об этом не будет никому… свято помнит напутствие своей бабушки, собиравшей приданое просватанной в соседнюю деревню Дисси. И попутно выдающей советы на все случаи самостоятельной замужней жизни.
– А ещё никогда не хвастай перед людьми, если вдруг сбудутся твои слова, или мысли… или сны… даже самые добрые. Люди быстро забудут, что хвасталась добром, зато сразу припомнят, коли случится какое несчастье. И не оправдаться тебе тогда никакой добротой, судят-то все по себе, – приговаривала она, укладывая сундуки, и только теперь до знахарки дошло, что старушка ещё тогда знала про никому не заметные способности внучки.
И что сама тоже… могла так.
– А теперь отпускай меня, милый. Астру нужно спрятать, никто не должен знать, что она жива. Пусть злодей думает, будто магине удалось победить оборотня. А вот сама при этом не выжила – так ведь никто же не выживает. Кровь у питомцев такая… ядовитая. И охранникам наказать, а если кто ненадёжен, тоже спрятать. А я отдохну немного и подумаю, как нам дальше поступить. Вот только с Астрой переговорю вначале… ей сейчас очень тяжело. Она ведь гада этого всем сердцем любила, первая любовь – она святая. А он ею, как собачкой, управлял… чёрной души человек.