Дэниэлс выгнул шею, словно она у него затекла.
— Недавно вы описали нам Макдоуэлла как фаната фитнеса и удачливого владельца ночного клуба, — продолжил Лангтон.
— Да-да, это было двадцать лет назад.
Лангтон вновь прокрутил запись телефонного разговора. Тогда Дэниэлс назвал Макдоуэлла горьким пьяницей.
— Откуда же вы знали, что теперь, двадцать лет спустя, Макдоуэлл опустился и стал сильно пить, если вы с ним все это время не виделись?
— Вывод напрашивается сам собой: он и тогда уже крепко пил.
— Но тогда он был преуспевающим бизнесменом. И вы об этом сказали. Откуда вам известны его нынешние обстоятельства?
— Я просто предположил. Или догадался.
— А, по-моему, здесь нечто иное. Вы дважды упоминали о том, как он деградировал, и я заключил, что вы встречались с ним совсем недавно.
— Нет, это неправда.
— И, похоже, вас отнюдь не удивило, что в доме Макдоуэлла нашли все эти вещи.
Дэниэлс дотронулся до локтя Радклиффа и робко улыбнулся.
— Это ловушка, вне всяких сомнений. Вы хотите загнать меня в ловушку. Эта женщина, Трэвис, рассказывала мне о Макдоуэлле, о его состоянии. И она же сообщила мне о сумочках, обнаруженных у него в доме.
— О сумочках?
— Да, вы отыскали там сумочки трех жертв. Я это знаю. Она мне сказала.
Лангтон снова включил магнитофон.
— Пожалуйста, выслушайте ваш разговор еще раз.
Дэниэлс с каждой минутой раздражался все сильнее.
— Это ловушка, — повторил он и повернулся к Радклиффу. — А пленка смонтирована. Наверное, они это и подстроили.
— Прошу вас, выслушайте запись на пленке, мистер Дэниэлс.
Ее прокрутили в очередной раз. Радклифф внимательно прислушался, наклонился, поглядел на Анну и опять выпрямился, продолжая слушать и постукивая авторучкой по своему блокноту. Пленка закончилась. Лангтон отодвинул магнитофон в сторону и вынул пленку.
— Мистер Дэниэлс, вы готовы принять участие в процедуре опознания личности?
Дэниэлс ущипнул себя за переносицу.
— Не смешите меня. Я известный актер. А вам, очевидно, захотелось поставить фарс, но сыщики — плохие режиссеры. Вряд ли вам удастся подобрать двенадцать мужчин, похожих на меня. Ну а если вы это сумеете, моей карьере грозит серьезная опасность. — Он рассмеялся.
— Вывод напрашивается сам собой, — не сдержался и процитировал его Лангтон.
Анна заерзала на стуле. Она не могла понять, почему Лангтон перестал расспрашивать Дэниэлса о Мелиссе. Анна чувствовала, что разговор потерял остроту и словно лишился движущей силы.
Кажется, это почувствовал и Дэниэлс. Он стал вести себя более экспансивно и постоянно покачивался на стуле, пытаясь привстать. Судя по всему, его интересовал не допрос, а происходящее в коридоре и других комнатах отделения, откуда доносились шаги и голоса.
— Значит, вы не желаете участвовать в опознании личности?
Радклифф постучал авторучкой по столу.
— Я согласен с мистером Дэниэлсом. Мой клиент — настоящая знаменитость, а сама идея опознания личности нелепа.
Радклифф посмотрел на Лангтона.
— Мне неясно, почему вы хотите уговорить моего клиента участвовать в этом, если Макдоуэлл никак не связан с обвинением в убийстве Мелиссы Стивенс. Тут какая-то путаница.
— Но он был связан с остальными десятью жертвами, мистер Радклифф. Полагаю, что ваш клиент причастен к их гибели. Одно то, что ваш клиент знал о найденных в доме Макдоуэлла сумочках трех жертв, внушает мне подозрение. Уж не он ли подложил их в гардероб как неоспоримое вещественное доказательство?
— Как же вы пришли к подобному выводу?
Лангтон опять пододвинул к нему магнитофон и вставил пленку.
— Будьте добры, прослушайте еще раз вот эту часть разговора. Сержант Трэвис ни разу не говорит о сумочках во множественном числе. Она употребляет слово «сумочка». Это мистер Дэниэлс использует множественное число. Вы слышите его голос на пленке. Да, мистер Дэниэлс, сидящий сейчас здесь, перед вами, сообщает о найденных сумочках.
— Это было просто предположение, — Радклифф небрежно взмахнул рукой. — Он же знал, что в вашем деле фигурируют несколько жертв.
Лангтон хлопнул ладонью по столу.
— Предположение? Он назвал точную цифру: не одна сумочка, не две, а три! Он описал Макдоуэлла, сказав, что тот — горький пьяница, хотя, судя по его словам, они не виделись целых двадцать лет.
Радклифф ощутимо взволновался.
— Короче, вы говорите мне, что собираетесь обвинить моего клиента в другом убийстве, не считая дела Мелиссы Стивенс? И, наверное, не только в нем?
— Да. Это не исключено.
— Как мне все надоело и до чего же я устал, — отозвался Дэниэлс. — Ладно, я приму участие в вашем опознании. Но мы снова потеряем массу времени.
В дверь постучали, и в комнату вошел сержант Баролли. Лангтон посмотрел на записку, которую Баролли достал из пластиковой сумки и передал ему.
— Предлагаю прерваться на пять минут. Думаю, что кому-нибудь из нас понадобится зайти в уборную — заявил Лангтон.
Дэниэлс возразил, что никакой перерыв ему не требуется.
— А вот мне требуется, — добродушно парировал Лангтон.
Он взял сумку у Баролли, вынул оттуда бейсбольную кепку и положил ее на стол. Записал на пленку, что кепка доставлена, и поднял ее перед камерой — на всеобщее обозрение. Когда Радклифф привстал, Лангтон спросил, не хочет ли он вымыть руки в туалете.
Льюис передал Анне записку Баролли. Дэниэлс наблюдал за ней, пока она читала. В записке сообщалось, что Макдоуэлла уже привезли для опознания в смотровой зал отделения, а Баролли выбрал нескольких полицейских и других служащих Квиннз Парк одного роста с Дэниэлсом. Они выстроились для участия в опознании, которое теперь можно начинать.
Дэниэлс перегнулся через стол и обратился к Анне:
— Ты, двуличная маленькая…
— Мистер Дэниэлс, прошу вас, сядьте на место! — резко оборвал его Льюис.
По-видимому, подозреваемый почуял — что-то разладилось. Он неторопливо уселся.
— И оставайтесь там, — холодно заявил Льюис.
Дэниэлс немного расслабился, когда в комнату вернулся Лангтон.
— Мы готовы взять с собой мистера Дэниэлса на опознание.
— Где мой адвокат? — огрызнулся Дэниэлс.
— Он присоединится к вам в смотровом зале, мистер Дэниэлс.
Радклифф сполоснул лицо холодной водой и с брезгливой миной вытер его темным полотенцем. В этот момент в туалете появился Лангтон.