– Не ходи за мной, – сказала она оттуда, и на пустой лестнице слова прозвучали неожиданно громко.
– Тогда подожди меня, я за справкой. Это пять минут.
Зареванная Катя ждала его все на той же деревянной скамье. Лицо у нее распухло, глаза покраснели, и Ян хотел было дать ей свой носовой платок, но вспомнил, что тот испачкан Светкиной гепатитной кровью.
– Что я скажу девочкам? – спросила Катя.
– Можно не говорить им сразу. Скажешь, что мама… Ну, болеет там или уехала в санаторий. Придумаем что-нибудь.
Катя покачала головой.
– Нужно идти.
Они вышли на улицу, и она опять заплакала – так тихо, что за поднятым воротником пальто это было незаметно. Ян взял ее под руку и повел на Староневский. Нужно было, конечно, взять такси, но у него при себе почти не было рублей, а только «турецкие» доллары, которые он собирался обменять, чтобы купить лекарства.
Когда они остановились на троллейбусной остановке, Ян расстегнул куртку, обнял Катю, вдавив ее голову себе в плечо, и тоже заплакал.
Колдунов взял на службе три дня за свой счет для организации похорон, наврав коллегам, что Светка была его гражданской женой. Сотрудники очень сочувствовали ему, но к сочувствию примешивался еще страх за себя – ведь каждый из оперирующих хирургов имел реальный шанс заболеть гепатитом или даже СПИДом. Все прекрасно это знали, но для душевного спокойствия принято было гнать такие мысли, подбадривая себя разными идеями, вроде той, что доза вируса, попадающего в организм, если уколоться иглой, мизерная, заболеть от нее невозможно, а вот иммунитет поднимется. Конечно, подобные рассуждения не выдерживали никакой критики, но если не верить в них и постоянно ждать заражения, то можно и свихнуться.
Светкина же смерть наглядно показала, насколько незащищены врачи, какой опасности подвергаются они ежедневно.
Санврач пытался выйти сухим из воды и робко продвигал идею, что Светка баловалась наркотиками, отчего и заболела. Узнав об этом, Колдунов навестил его и задал один-единственный вопрос: «А в рыло не хочешь?» И санитарный увял.
Немного подумав, Катя, несмотря на глубокую ночь, все-таки позвонила Юре и попросила его приехать – она просто не смогла сообщить ему страшное известие по телефону.
– Тебе надо поспать, – сказал Юра, когда она сбивчиво рассказала ему обо всем. – Завтра предстоит много дел.
Катя постелила ему на своей кровати, а сама легла в комнате с девочками. Она долго слушала, как Юра ходит за стеной, как он вышел в кухню… Потом ей удалось уснуть.
Ян готов был всем заниматься сам, но, когда он утром следующего дня встретился с Катей, чтобы взять у нее свидетельство о смерти Светкиного мужа и другие бумаги, подтверждающие Светкино право быть захороненной к нему в могилу, Катя познакомила его с молчаливым и мрачным мужиком лет тридцати. Мужика звали Юрой, и он сказал, что поедет вместе с Яном. От мысли, что это Катин любовник, Колдунову почему-то стало тошно, но потом он вспомнил, что Светка рассказывала о своем ухажере, который так хочет на ней жениться, что уже больше года не может оставить ее в покое. «Наверное, это он, и теперь он никогда не женится на Светке», – подумал Колдунов.
– Ты что детям сказала? – спросил он, стараясь не смотреть на ужасно выглядевшую Катю.
– Правду, – ответила она. – Они бы все равно не поверили, что мама уехала и оставила их одних.
– Как они?
Катя пожала плечами. Ян и сам понял, что вопрос был глупым.
– Дети переживают все бурно, но это не может продолжаться долго.
– Да, наверное, – согласилась Катя.
И побежала домой, где ее ждали дети.
* * *
Пока Колдунов с Юрой ездили по загсам и кладбищенским конторам, Катя, Вера и Маргарита Матвеевна занимались организацией поминок.
Сначала Кате казалось, что она не сможет ничего делать, но хочешь не хочешь, а делать пришлось. В последний год Светка стала ей лучшей подругой, сестрой, но что значило ее горе по сравнению с горем девочек, оставшихся круглыми сиротами!.. В первую очередь нужно было думать о том, как помочь им пережить потерю матери. Ну а потом, когда их горе немного утихнет, настанет время и Кате погоревать.
Оля с Леной долго плакали, она то носила им валерьянку, то пыталась напоить чаем, но они не отпускали ее от себя, будто боялись, что если она выйдет на кухню, то уже не вернется. В конце концов, обессилев от слез, девочки уснули. Катя кое-как раздела их и уложила в постель. Ее собственный сын давно уже спал в своей кроватке, и его личико выглядело обиженным: мало того что мамы целый день не было дома, так его еще никто не кормил с ложки ужином и не укачивал на ночь – сунули булку и рожок с молоком и бросили, безобразие какое!
– Что делать, Сашунь, если такие дела, – сказала Катя, погладив малыша по голове.
Шел уже третий час ночи, и она спохватилась, что, занятая девочками, не позвонила никому, чтобы сообщить о Светкиной смерти. Нужно было найти Светкину записную книжку, и от этой мысли Катя содрогнулась. Предстояло разбирать Светкины вещи. Хотя зачем? Они могут жить так, будто Света просто уехала. Да у нее и вещей-то особых не было…
Однажды Катя спросила Светку, отчего та так вызывающе одевается, если не хочет никого соблазнить. Светка засмеялась и ответила вопросом на вопрос: «Вот ты, когда смотришь на меня, что обо мне думаешь? – И, видя Катину растерянность, продолжала: – Наверняка думаешь: врач, а нарядилась, как на панель. И не замечаешь при этом, что юбочке этой уже почти сто лет, а кофточка в обтяжку куплена на распродаже за двести рублей. А вот если бы я стала одеваться, например, в классическом стиле, то, на что бы у меня хватило денег, выглядело бы так убого, что смотрели бы на меня не с удивлением, а с презрением».
На следующее утро в квартире появились Вера и Маргарита Матвеевна. Они взяли уборку и готовку в свои руки, оставив на Катю только детей. Маргарита Матвеевна сразу заговорила о церковном отпевании и засобиралась в Никольский собор договариваться. Предполагалась сначала гражданская панихида в больнице, потом отпевание в соборе и только потом уже – Южное кладбище. Все это нужно было устроить, согласовать по времени и заказать автобус или даже два, поскольку народу ожидалось много.
Дождавшись, пока девочки уедут с Маргаритой Матвеевной в собор – старушка считала, что церковная обстановка благотворно повлияет на детские души, – Катя открыла Светкин шкаф, чтобы решить, в чем ее хоронить.
К ней подошла Вера, и они вместе стали перебирать вытертые джинсы, пару набедренных повязок, которые Светка выдавала за юбки, и кислотных цветов кофточки.
– Да, в такой одежде в рай не пустят, – резюмировала Вера. – Придется в магазин идти.
Но тут зашла соседка и сказала, что у Светочки было очень хорошее свадебное платье, которое хранится в чемодане на антресолях, и хоронить надо именно в нем. Платье достали, рассмотрели, поохали… Но одной проблемой стало меньше.