Машина Бэррингера по-прежнему стояла у нашего дома. Я отнесла наверх свои вещи, в том числе видеокассеты, поставила отцу стакан воды – он заснул на диване внизу, заглянула к Джошу – брат спал в одежде поверх одеяла.
– Ну и бардак, – громко пожаловалась я, хотя вряд ли меня кто-то слышал.
Я вышла на задний дворик. Там уже стоял свадебный шатер. На ступенях сидел Бэррингер с миской хлопьев. Я протянула ему свой стакан воды, он благодарно улыбнулся и почти все выпил.
– Похоже, у мужчин в этом доме завтра будет жестокое похмелье. Я оставил твоему отцу записку, чтобы он выпил с утра пива. Выпил яду – прими еще для противоядия. Патентованное средство от похмелья.
Я отодвинула миску и села рядом. Воздух был тяжелым и влажным.
– Что за хлопья?
– «Honey Nut Cheerios». Я всегда на ночь ем «Honey Nut Cheerios».
– А утром?
– Иногда «Special K», но их чаще по воскресеньям.
Я улыбнулась. Стук сердца отдавался в голове, веки слипались.
– Мне нельзя было садиться за руль. Вот сейчас поняла, когда села.
– Аналогично. Домой я пойду пешком.
– В такую жару?
– Завтра хуже будет.
– Точно… Правда, странно? Что можно дойти домой пешком? Что наши дома все еще здесь, хотя мы давно отсюда уехали?
– Да нет, это же дома наших родителей.
– И все-таки. Я то и дело пытаюсь уйти от прошлого – прошлого в этом доме, пригороде… но вдруг это и есть самое важное место на свете, дом, и у меня не будет другого?
Бэррингер вернул мне стакан.
– Пей.
Я взяла стакан и расхохоталась. Бэррингер посмотрел на меня искоса, слегка наклонив голову. Мне стало не по себе, как будто под этим углом он увидел то, что я ото всех скрываю.
– Как твой документальный фильм? – спросил он. – Скоро заканчиваешь?
У меня внутри что-то сжалось. Я привыкла оправдываться и немного приукрашивать подробности своей жизни, но Бэррингеру не хотелось говорить неправду. Наверное, потому, что сам он был очень откровенным и заражал своей откровенностью. Что я могла ему ответить? «Чем дольше я работаю над этим фильмом, тем меньше шансов его закончить. Чем дольше я снимаю, тем хуже помню, зачем я все это начала».
– Бэррингер, у нас на повестке есть и более важные дела. Джош, например.
– Ах вот оно что! Девочка переводит стрелки на брата, когда не хочет говорить о себе.
Я проигнорировала замечание, хоть сказанное было недалеко от истины.
– Слушай, я не понимаю: если ты говоришь, что Джошу с Элизабет так хорошо и они замечательно подходят друг к другу, почему ты не скажешь Джошу, что это очень ценно и нельзя это просто так оставить?
– Поздно. Если он хотел что-то изменить, следовало сделать это немного раньше.
– Что ты такое говоришь? Ты хочешь, чтобы он совершил ошибку?
– А что именно ты считаешь ошибкой?
Я отвернулась, не зная, что ответить, что правильно в этой ситуации. Сначала я подумала, что Джош обязан жениться на Мерил, а все остальное было бы ошибкой, но уже через минуту я поняла, что ничего не понимаю и нужно узнать больше. Важно одно: Джошу нельзя повторять мою ошибку – сидеть на месте, пока жизнь проходит мимо. Надо что-то сделать.
Бэррингер поставил стакан на крыльцо.
– А если как Джош сделает, так и хорошо? – заявил он.
Я внутренне закипела. Не может быть, чтобы при любом раскладе было хорошо. Всегда есть опасность допустить ошибку. Я всю жизнь прожила в страхе допустить ошибку.
– А разве сам ты не ошибался? – сказала я – и тут же пожалела. Прозвучало слишком жестоко. Кроме того, упрек был предназначен вовсе не ему, а себе самой. Или Джошу. Или кому-то еще, до кого я не могла достучаться. – Бэррингер, прости. Мне очень жаль. Я злюсь, что не могу разобраться во всем этом, я не хотела тебя обидеть.
– Ты сказала то, что думала. Ничего страшного, – ответил он, глядя как будто сквозь меня, потом встал.
– Стой. Не уходи из-за того, что я сказала. Ведь ты из-за этого уходишь?
Бэррингер наклонился ко мне и поцеловал в лоб, потом склонился ниже, и я подумала, что он поцелует меня еще раз, теперь по-настоящему, возьмет нижнюю губу… Бэррингер заглянул мне в глаза.
– Я ухожу не из-за того, что ты сказала, – заявил он и ушел.
После того, как он ушел, я еще долго вспоминала все свадебные приметы и предрассудки, о которых прочитала, готовясь к этому уик-энду. Который так неудачно начался. Наверное, потому мне и вспоминались в основном жуткие предостережения тем, кто разрывает помолвку.
Когда-то считалось, что если помолвленные не поженились, то на них лежит проклятие. Отсюда столько страхов и примет, связанных с выбором невесты. Если перед помолвкой увидишь монаха или беременную, то брачный союз будет несчастливым. Голубь, напротив, обещал все блага. Люди твердо следовали этим правилам, они не хотели ошибиться и обречь себя на страдания. Приметы помогали выбрать спутника на всю жизнь. Приметы были надежными указателями, не то что желания или чувства.
Раньше объявление помолвки было равноценно заключению брака. Разорвать помолвку было все равно что развестись. Или даже хуже. Нарушившего слово не ожидало ничего хорошего.
В наши дни это больше не осуждается. Вопрос в другом: если не женишься, будешь ли на самом деле счастливее?
Я медленно побрела к себе наверх. Завтра вечером предсвадебный прием. Меньше, чем через сорок восемь часов свадьба. Меньше, чем через семьдесят два часа все закончится. Мерил и Джош полетят на Гаваи, потом в Лос-Анджелес, Бэррингер вернется в Сан-Франциско, я – в Род-Айленд. И все. Никакого проклятья.
Тогда почему я прошла мимо своей двери? Я зашла к Джошу и, оставив дверь полуоткрытой, присела на пол спиной к шкафу. Когда глаза привыкли к темноте, стало заметно, что Джош лежит на кровати, закрыв лицо руками. Он не спал. Я заговорила, осторожно подбирая слова. Я знала, что он слушает и не сможет от меня отмахнуться, даже если захочет.
– Знаешь, в чем дело, Джош? Я поняла, почему ты рассказал мне об Элизабет.
– Эмми, а это сейчас обязательно? Если я открою глаза, то увижу перед собой семь Эмми.
Я подтянула колени поближе к груди.
– Ты знал, что я не смогу забыть. Ведь ты бы сделал то же самое для меня. Ты бы не успокоился, пока проблема бы не разрешилась.
Грудь Джоша мерно вздымалась и опускалась. Я закрыла глаза ладонями, и все поплыло. Мне захотелось прекратить этот разговор. Забыть обо всем, прямо сейчас.
– Джош, ты как там?
– Не очень.
Пауза.
– Не хочешь с ней повидаться? Туда можно доехать на машине?