— Какие миллиарды? Ты бандитам отдай деньги. Не погибать же из-за этого мусора? И сам погибнешь, и жена, и дети. Отдай деньги!
Потом Степаненко услышал странный звук, похожий на грохот ломаемой мебели, звон разбитого стекла. Возможно, это и был именно этот звук. Степаненко представил, как на дачу пробираются вооруженные до зубов бандиты, вышибают дверь или приставляют к окну второго этажа лестницу… А там дети, Ира.
Степаненко закричал в телефон:
— Скажи номер свой! Свой номер назови!
Но трубка не отзывалась. Ровное шипение доносилось из нее, словно кто-то жарил на сковородке только что отваренные шампиньоны.
Степаненко чертыхнулся. Быстро оделся, сунул пистолет в подплечную кобуру, сотовый телефон — в карман, бросился из квартиры.
Как достать вертолет?
Прямо из машины позвонил знакомому пилоту, обслуживавшему их ведомство. Сонный голос ответил:
— Извини, не могу. Даже утром и весь завтрашний день. В прошлый раз и так влетело. Если бы попутный рейс — пожалуйста.
«Нет, я не успею, — лихорадочно думал Степаненко, выруливая на Рязанское шоссе. — Путь неблизкий».
К рассвету он прибыл на дачу Колешки. В доме и на участке уже хозяйничала милиция. По их мрачным физиономиям он понял, что произошло самое ужасное, что могло произойти. Оттолкнул на пороге возникшего перед ним сержантика, прошел по лестнице на второй этаж. Ира, жена Ко-лешко, с воем бросилась к нему.
— Где Алексей…
— Они… Они забрали его с собой, — с трудом выговорила Ира и зарыдала.
Он обнял ее, усадил на диван. Насмерть перепуганные дети забились в угол, подтянув одеяло под подбородки.
В комнате появился широкоплечий мужчина в милицейской форме, еще один в штатском, два дюжих омоновца.
— Кто вы такой? — спросил широкоплечий.
— Я майор ФСБ Максим Степаненко.
— Если вы из ФСБ, — сказал широкоплечий, — у вас должно быть официальное предписание для участия в следственных действиях…
— Колешко мой друг.
— Тогда вообще вам здесь не место, — нагло заявил мужчина в штатском.
— А вы кто такой? — почти пронзительно прокричал Степаненко, теряя над собой контроль.
— Я? Руководитель следственной бригады майор Якушев, — проговорил мужчина в штатском. — Если вы… из Москвы, друг семьи, разрешения все равно надо спрашивать, а не лезть напролом. Вы толкнули сержанта милиции. Это вам не Москва.
Не отвечая, Максим потянул за руку Ирину. Она послушно двинулась за ним. Закрывшись в спальне, Степаненко попросил Иру рассказать, что произошло. Всхлипывая и дергаясь, бедная женщина сообщила, что все началось с того, что вечером соседи обнаружили мертвого пса.
— Байкала?
— Да, они отравили его. Я сразу подумала, что это отравление. Но Алеша не захотел тебе звонить.
— Почему?
— Ты что, не знаешь его? Он никогда не обращается за помощью к другим, он привык полагаться только на самого себя… И вот… Ночью они ворвались сюда… Сначала на первый этаж… Мы забаррикадировались в зале… Там мебель потяжелее…
— У него было оружие?
Ира взглянула на него. Глаза были запухшие.
— Не бойся, говори.
— Да, — прошептала она. — Он выстрелил, раз или два. Нет, точно два раза. Больше патронов у него не было… Они выломали дверь, набросились на него… Я кричала, я звала на помощь, но что я могла поделать?
— Ты сделала все, что могла, успокойся, не кори себя. Значит, они увезли его?
— Да.
— Они деньги нашли? — полушепотом спросил Степаненко.
Ира взглянула на него.
— Нет, кажется, нет.
В дверь раздался стук.
— Тсс, — прошептал Степаненко. Дверь отворилась, заглянул следователь в звании майора.
— Нам надо для протокола… Допросить… — запинаясь, проговорил он. Рубашка на нем была явно не свежая, глаза злые, красные, чувствовалось, он измотан, давно не может выспаться как следует.
Ира вопросительно взглянула на Максима. Он кивнул ей.
— Пострадавшая, следуйте за мной… — сказал майор.
Понимая, что допрос продлится долго, не теряя времени, Степаненко ринулся в город, к Шмакову. Увидев Степаненко, тот встревожился. Максиму даже показалось, в его глазах затаился испуг.
— Знаю, в курсе, — проговорил Шмаков, — но поделать ничего не могу. Это обычная уголовщина.
— Его похитили, — сказал Степаненко. — Надо организовать поиски.
— Этим уже занимается милиция, — спокойно добавил Шмаков и холодно добавил: —
Насколько мне известно, тебе запретили заниматься этим делом.
«Вот оно что, — подумал Степаненко. — Не все так просто…»
— Все-таки надо помочь, — в голове Максима появились просительные нотки, — по-товарищески, как коллега коллеге, Андрей Ильич, помоги.
— Твоего друга «рубанули» обыкновенные бандиты, — сказал Шмаков. — Тут нет ни политики, ни каких-либо государственных интересов. Одни частные интересы…
— Любой государственный интерес состоит из суммы частных… Да ладно, — вздохнул Степаненко, понимая, что добиться помощи от Шмакова без указки из Москвы он не сможет и придется действовать самому. Он молча, не прощаясь, направился к выходу. Получалось, что на дачу Максим вернулся ни с чем. Следователи, окончив свою писанину, уехали, оставив возле дачного участка милицейский наряд. Убитые горем жена Колешки и дети сидели в доме одни. Сейчас Ира вовсе не походила на ту очаровательную замужнюю женщину, способную провести ночь при луне с чужим мужчиной. В ее глазах читались испуг и вина. Точно такую вину испытывал и Максим. И вдобавок к ней — стыд за собственное бессилие предпринять все, чтобы немедленно найти пропавшего отца семейства.
Степаненко вернулся в Москву. Утром следующего дня ему позвонил Шмаков. Сочувственным голосом он сообщил, что Алексея Колешку нашли мертвого на дне озера… Вызванные из Арсеньев-ска водолазы вытащили из воды еще не успевшее разбухнуть тело. Труп обезображен до неузнаваемости. На теле видны следы пыток.
— Благодарю за информацию, — ледяным голосом проговорил Степаненко. — Всего хорошего.
Он пошел к начальству и взял отпуск за свой счет на несколько дней. Нужно было помочь Ире. Его отпустили.
— Но никакой самодеятельности, — предупредил его начальник управления. — Хватит с нас тех жалоб, что уже есть. Менты есть менты, не встревай.
Максим сделал все, что мог, для Иры. Поддерживал ее за локоть, отвез детей к ее матери в Москву, предлагал куда-нибудь уехать. Но после похорон мужа Ира осталась жить в академгородке, в пустой квартире. Степаненко часто звонил ей, приглашал к себе, в Москву. Ему хотелось вывести женщину из депрессии, помочь преодолеть горе.