Анна согласилась. У нее в жизни не было изумрудов, и ей трудно было судить, но цвет камней в большом ожерелье был удивительный. Еще в шкатулке лежали кольца и каплевидные серьги с рубинами и жемчугом: огромные жемчужины переливались на фоне черного бархата.
— Неплохая добыча. Вот почему она не могла примириться с мыслью о разорении, — заметил Ленгтон.
Анна и Пит обернулись к нему.
— Какое там разорение — за все это ей дали бы кучу денег, — ответил Пит.
— Да, но она считала, что честно заработала эти безделушки. Припоминаете, что сказал поэт о женщине, которой пренебрегли? [7] Она не собиралась продавать украшения, она хотела их сохранить. Помните ее вопрос: «Что я такого сделала?» А всего-то ничего: пожадничала и недооценила своего любовничка.
— Хотите взглянуть на содержимое сумки? — спросил Пит, убирая шкатулку в сейф.
Ленгтон двинулся вдоль стола в обратном направлении. На минуту задержался возле ночной сорочки, осторожно приподнял ее за краешек и понюхал.
— Приятный запах. Некоторые женщины умеют завести мужчину, а эта дамочка, судя по всему, была горячая и свое дело знала. Не зря он столько лет ее содержал.
— Вам все это ее ночная сорочка сообщила? — спросила Анна и тут же, пожалев о своей несдержанности, добавила: — Пит сказал, что в пудренице кокаин.
— Старине Питу и карты в руки, — негромко ответил Ленгтон. У него зазвонил мобильник, и он отошел от стола, чтобы ответить на звонок.
Вернулся Пит:
— Встретимся вечерком?
— Почему бы и нет? Только поздно — понятия не имею, когда закончим. Вчера я вернулась домой после одиннадцати.
— Позвони, как освободишься. Могу приехать к тебе, или ты ко мне, или поедем к итальянцам, или к индусам.
— Тревис! — крикнул Ленгтон, вылетая в коридор.
Пока Анна поспешно спускалась за ним по лестнице, он сообщил, что эксперты-механики кое-что обнаружили.
Они вышли из здания и направились в отделенный кордоном двор с большими ангарами. Внутри четверо экспертов осматривали то, что осталось от «мерседеса» Джулии Брендон. Машину разрезали на части, чтобы разобрать искореженный металл. Ленгтон приблизился к экспертам и о чем-то с ними поговорил, после чего они показали ему части, разложенные на большом верстаке. Обходя вокруг изуродованной машины и отступив чуть в сторону, когда автогеном начали разрезать панель управления, Анна вдруг почувствовала себя одной из запасных частей.
При ударе мотор вдавило в переднее сиденье; сейчас уже вырезали часть капота и освободили разбитую панель управления, открыв доступ к сдавленному бардачку, который открыли ломом. Как и содержимое сумочки Джулии, вероятно брошенной на переднее сиденье, все вещи в бардачке сплющило и залило водой из треснувшей бутылки. Эксперты осторожно вынули большими стальными щипцами раздавленную бутылку, карту дорог в кожаной обложке, одну из книг Автомобильной ассоциации и руководство по эксплуатации «мерседеса». Каждый предмет сразу убирали в большие полиэтиленовые пакеты для улик.
Ленгтон подошел к Анне, несколько минут понаблюдал за происходящим и негромко заметил, что у Джулии не было ни малейшего шанса выжить. Удивительно лишь, что катастрофа произошла не сразу.
— Кто-то поработал с тормозами — разрезали пополам. Наблюдатели хреновы.
Поблагодарив экспертов и рабочих, Ленгтон направился к парковке. Анна за ним едва успевала.
— Машина стояла в ее гараже. В доме были так называемые охранники, плюс дети, плюс так называемая няня! Из кухни есть выход в гараж, кто угодно запросто мог успеть обрезать тормоза, и никто бы не увидел.
— Так или иначе, кто-то — качки-телохранители или еще какой-то неизвестный подонок — взял детей и уехал. Ушли прямо у нас из-под носа! — негодовал Ленгтон.
— Но это нельзя было предвидеть, они же каждый день возили детей в школу.
— Я тебя умоляю!
Анна стояла на своем: наблюдатели действовали по инструкции: проследили, как детей повезли в школу, и вернулись на пост.
— А дети просто-напросто из школы вышли! И куда потом делись — неизвестно.
— У наблюдателей был приказ вернуться к дому, потому что в это время мы с Джулией ехали туда в патрульной машине.
— Замечательно! Ищем оправдание чудовищной некомпетентности!
Усевшись на переднее сиденье рядом с шофером, он так хлопнул дверцей, что машина покачнулась.
Анна не приняла вызов — села на заднее сиденье и замолчала, поджав губы.
Пока они выезжали из двора, Ленгтон слегка успокоился.
— Или она с самого начала это задумала: отправить детей, а потом явиться в отделение и устроить представление с истерикой.
— Она, конечно, была лгунья, и весьма искусная, но все же вряд ли заранее знала, что детей увезут.
— Спасибо за подсказку, Тревис, — пробормотал он, положив руку на спинку сиденья и поворачиваясь лицом к Анне. — А если все-таки знала? Ты же сама говорила, как тебя удивил переход от полной истерики к восхвалению достоинств Коллингвуда. К тому же она призналась, что он бывал в доме.
Анна пожала плечами, не соглашаясь.
— Во всяком случае, она точно не могла предполагать, что у нее откажут тормоза.
Он отвернулся и уставился в лобовое стекло.
— Упаковала сумку, взяла одежду и смену белья — непохоже, что не знала, куда направляется. Взяла бы чемодан — даже засранцы-наблюдатели почуяли бы неладное и подняли панику.
— Они с самого начала сели ей на хвост.
— Да помню я! Но вот куда она ехала? По М40 в Оксфордшир? Или просто каталась, чтобы уйти от погони? Вряд ли: наблюдатели говорят, скорость у нее все время была за сто пятьдесят. Или все-таки ехала к сестре на ферму?
— Теперь уже не спросишь!
— Тонко подмечено, Тревис.
Она спросила, почему он до сих пор не вызвал Ноланов.
— Может, это моя ошибка, особенно если тамошние наблюдатели такие же недоумки.
— Ноланы наверняка причастны к делу!
Теперь уже точно известно, что джип заезжал на ферму и что Дамиен, скорее всего, написал, как туда проехать.
Ленгтон шлепнул ладонью по сиденью:
— Опять предположения! Ничего нельзя предполагать! — Он сделал глубокий вдох, словно стараясь успокоиться. — Они в деле по самую шею, но нужно дождаться, пока у нас будут неопровержимые улики, которые выбьют почву у них из-под ног. До тех пор мы их не тронем — сидим тихо, наблюдаем и ждем.