— Ну спасибо! — обиделась я. — Еще и собакой меня обозвал…
— Смотри! — вскрикнул Шурик. — Вот она!
По дорожке, воровато оглядываясь, шла стройная девушка с густыми огненно-рыжими волосами.
— Да разве это она? — Я недоверчиво присмотрелась к незнакомке.
— Видишь, она тебя обманула тем же самым приемом — надела яркий рыжий парик, и ты только на него обращаешь внимание. А ты посмотри лучше на ее походку…
Действительно, девушка шла такой же пружинистой, словно танцующей походкой, на которую я уже обратила внимание в саду «Олимпия» и еще раньше, на Седьмой Красноармейской.
— Походка — это как почерк, как отпечатки пальцев, — шептал мне в ухо Шурик, — ее не подделаешь!
Он, как всегда, был прав, но я почувствовала, что его постоянная правота и особенно его занудная менторская манера все объяснять начали меня раздражать.
— Да, кажется, это действительно она, — неуверенно согласилась я.
— Да точно — она! А если сейчас она войдет в тот самый подъезд, где живет Наталья Ивановна…
Девушка действительно вошла в тот самый подъезд.
— Ну, теперь, когда ты убедился в своей гениальности, — проворчала я, — может быть, мы все-таки что-нибудь съедим? А то, кроме той шоколадки, которой ты меня угостил…
— Ой, Катюша, — Шурик явно смутился, — я так увлекся преследованием, что совсем забыл… Ну все, она отсюда вряд ли куда-нибудь денется сегодня вечером, что-то подсказывает мне, что у нее не осталось другого убежища, так что мы спокойно можем ехать ко мне домой…
— Слушать заграничные музыкальные записи? — усмехнулась я. — Только, если уж ты завлекаешь девушку, не забудь ее накормить!
Мы заехали по дороге в огромный современный супермаркет и накупили такую кучу еды, как будто нам предстояло накормить олимпийскую сборную борцов-тяжеловесов или компанию голодных старшеклассников. Вообще я давно заметила, что, если идешь в магазин на голодный желудок, всегда накупишь втрое больше продуктов, чем нужно.
Едва войдя в квартиру Шурика, я вытащила из сумки пакет с горячей курицей-гриль, оторвала от нее половину и вгрызлась в нежное мясо, урча и поскуливая, как голодный бультерьер. Давно со мной не случалось такого неудержимого приступа голода. И самое интересное, что я нисколько не стеснялась Шурика.
Он деликатно не обращал на меня внимания. Поставил на плиту сковородку, включил электрический чайник и маленький телевизор.
По телевизору шли новости.
Хорошенькая дикторша в элегантном деловом темно-сером костюме разговаривала с финансовым аналитиком газеты «Коммерсант», холеным высокомерным мужчиной в шикарных очках без оправы и с модной трехдневной щетиной на подбородке.
— Экономическая элита страны, — гнусавым голосом тянул финансовый аналитик, — внимательно следит за сложной ситуацией вокруг акционерного общества «Светлоярский порт». Как известно, председателем совета директоров этого общества, активы которого оцениваются в несколько миллиардов долларов, является Алексей Крамер, энергичный молодой руководитель, ставленник крупнейшего акционера общества — топливной компании «Север-Нефть». Однако из кругов, близких к руководству «Светлоярского порта», упорно просачивается информация о том, что на ежегодном собрании акционеров, которое состоится через четыре дня, ожидаются значительные изменения в структуре компании. В связи с этими слухами неоднократно называлось имя Михаила Руденко, который, по имеющимся сведениям, приобрел долговые обязательства нескольких крупных акционеров и тем самым намерен прибрать компанию к своим рукам…
Ведущая передачи прервала комментатора, выразительно захлопав длинными ресницами:
— Простите, не могли бы вы доступнее объяснить нашим зрителям, почему ситуация вокруг этой компании так важна, почему она так волнует… экономическую элиту?
Комментатор закатил глаза, стер с лица легкую презрительную усмешку и продолжил:
— Кроме того, что, как я уже сказал, активы этого акционерного общества оцениваются в несколько миллиардов, то есть это одна из крупнейших компаний в стране, за «Светлоярским портом» — грандиозное будущее. Когда строительство порта будет завершено, через него потечет больше половины грузооборота страны, в том числе значительная часть экспортируемого топлива, поскольку в Светлоярске строятся самые современные и мощные топливные терминалы. Таким образом, тот, кто будет контролировать Светлоярский порт, будет в значительной степени контролировать экономику России…
Мы с Шуриком переглянулись. У меня как-то даже пропал аппетит.
Мы одновременно вспомнили разговор, подслушанный нами в саду «Олимпия».
Там тоже прозвучало это слово — Светлоярск. И когда Женя произнесла это слово, ее таинственный собеседник так перепугался, как будто почувствовал возле своего виска холод револьверного ствола.
Передача закончилась, и Шурик выключил телевизор.
Есть мне больше не хотелось.
Мне было страшно, очень страшно. Только теперь я поняла, в какую огромную и опасную игру случайно попала. В такой игре человеческая жизнь не принимается всерьез.
Шурик тоже стал молчалив и задумчив — видимо, и его поразило услышанное.
— Понятно теперь, почему Руденко пришел в такую неописуемую ярость, когда обнаружил пропажу заветной папки с документами, — пробормотала я. — Он настолько потерял голову, что позволил своей ярости одержать верх над благоразумием, и, на мой взгляд, сделал большую глупость, когда вызвал Дашку и наорал на нее. Таким образом стало известно, что у него пропало что-то важное. Дашка ведь не я, ее нельзя просто так похитить и допрашивать, за ней присматривает отцовская охрана…
— Ты хочешь сказать, что тебя никто не сможет защитить? — звенящим голосом спросил Шурик.
Я не хотела его обижать, поэтому ничего не ответила. Я нисколько не сомневалась, что он будет защищать меня изо всех сил, только вот что значат его силы по сравнению с могуществом Руденко?
В комнате было холодно, а скорее всего меня зазнобило от страха. Опасность и раньше была близко, теперь же мне казалось, что она стоит за дверью. Силы оставили меня, я скорчилась в углу дивана, обняв подушку.
Александр вошел со стаканом крепкого сладкого чая. Он заметил, что Катя дрожит, и подумал, что чай ее согреет и успокоит. Когда же он с порога увидел ее скорченную фигурку в углу дивана, мгновенно нахлынуло чувство такой жалости, что он едва удержал стакан в руках.
Он присел рядом и спросил трясущимися губами:
— Что ты, ну что с тобой?..
Она не ответила, только всхлипнула так горько и жалобно, что в ушах у него зазвенело и во рту мгновенно пересохло. Он придвинулся ближе, хотел обнять Катю, но только сейчас осознал, что руки его заняты. Он наконец поставил дурацкий стакан с чаем на столик возле дивана и схватил Катю за руки, прижал ее к себе, гладил по волосам, шептал дрожащими губами ласковые слова…