– Да я-то понимаю, – услышал он. – А ты не думал, что тебя за это дело посадят? Ведь самосуд и месть у нас – уголовное преступление. Тяжелая статья.
– Да и черт с ним, – спокойно ответил Суханов. – Нет у меня никого, кому бы я был нужен. Понимаешь, Федотыч, – вздохнул он, – я никогда не думал, что есть женщина, в которую я могу влюбиться. А оказывается, есть. Но не про мою честь.
– Знаешь, – прервал его Матвей Федотович, – любит она тебя. Она при мне это говорила.
– Брось, Федотыч, – усмехнулся Леонид. – Просто поиграла и забыла. К тому же от любви иногда дети бывают, а я последний Хранитель и не хочу, чтобы моих детей преследовали отпрыски тех, кого я найду и прикончу. Не надо этого, – качнул он головой. – А вы там присматривайте за Марией. Не дай бог, что с ней случится. Я всю вашу охрану взорву к едрене фене. В общем, не болей, ей ничего не говори, и удачи тебе во всем.
– Понятно, – кивнул маленький коренастый якут. – Мы в тех местах бывали, знаем, где метеостанция. Их там двое? – спросил он стоявшего у двери мужчину с бородой.
– Двое, – кивнул тот. – Он сам и старик какой-то. До поселка тридцать шесть километров. Если ухлопать их в обед, то до семи не хватятся. В семь они передают…
– Ну, и ништяк, – облегченно вздохнул Прокопенко.
– Все сделаем, – усмехнулся якут. – У меня к нему свой счет имеется. Кстати, бабки можешь сразу отдать…
– Половина, – отсчитал десять тысяч долларов Прокопенко. – Остальные после того, как точно узнаю, что он труп.
– Ладушки, – кивнул бородач.
– Хрен его знает, где эта палата, – процедил полковник полиции.
– Всех, с кем он контактировал или просто знал, перетряхнули. Нет его, – качнул он головой.
– Он не выезжал из Магадана, – заявил полковник ГИБДД. – В тот вечер как раз была проверка на дорогах.
– Всех проверяли? – спросил прокурор области.
– Без исключения, – уверенно ответил гибэдэдэшник.
– Значит, он в городе, – вздохнул начальник уголовного розыска. – Но где он? Любовниц у него три. Всех проверили и допросили. Не видели они его с того дня. Кстати, – посмотрел он на Ларионова, – как там Хранитель?
– Нормально, – ответил капитан. – Вы же знаете, он никого и ничего не боится. Правда, сейчас к нему не подобраться, снегу навалило, – качнул он головой. – Но как начнет снег сходить…
– А я не думаю, что бандиты будут ждать этого, – высказался Карлов. – Им его надо сейчас убирать. Потому что понимают: как снег сойдет, он сам поиски начнет. А кого искать, Суханов знает. Для начала он найдет Прокопенко, а тот сдаст остальных.
– Не хотелось бы, – качнул головой прокурор. – Ведь он на длительный срок пойдет. Конечно, все понимают, что он преступников накажет. Но самосуд – это месть, а подобное у нас наказывается. Так что вы позвоните своему приятелю и посоветуйте ему: если доберется до кого-то из убийц, пусть отдаст нам. Это в его интересах. И вот что еще интересно. Кто мог стереть кровавую надпись? Ты знаешь ягоднинских, кто в то время работал. Узнай, кто выжил на Штурмовом?
– Уже сделал, – ответил Карлов. – Собственно, самого Прокопенко там не было. Кузьмин был. Не наш, а ягоднинский, он куда-то исчез. Из милиции его поперли, когда он за свою жену заступился и одного мужика довольно прилично помял. Уголовное дело заводить не стали, все-таки свой… Куда уехал, не знают. Но найти можно. Потом еще один, – кивнул он. – Точнее, двое. Новенский там был, Вацлав Олочук, – кивнул он. – То ли поляк, то ли чех. И извините, не Кузьмин, а Кузин, Петр Анатольевич. И не пятеро их было, а шестеро. Мальчишки, которые играли на сопках, видели, как шестеро тащили в распадок одного. Короче, ищем мы Кузина, Олочука этого и Зубова. Кто из них стер надпись, неизвестно. Вызывали мы сюда Иванова. Он подтвердил свой разговор с Сухановым. Нашли и участкового Силина, он сейчас на пенсии, живет в Оле. Силин тоже вспомнил, что ему Иванов, как его приятели-алкаши называют, Димыч, что-то говорил про надпись, но так как был в сильном подпитии, не поверили ему опера. Силин, правда, пытался довести эти сведения до прокурора, но тот отмахнулся. Тогдашний прокурор Убабин был убит полгода назад братом, которому дали пожизненное заключение. Он его из ружья дуплетом убил, картечью. Получил двадцать лет. Так что надпись была, и ее кто-то стер. А Наташа узнала Прокопенко, он часто бывал у Валерия, брата Леонида. Значит, не просто так бывал… Наверное, поэтому Наташа и дверь без опаски открыла…
– Вы что, пытаетесь убедить меня в виновности Прокопенко? – зло посмотрел на Карлова прокурор. – Так я и без вас это знаю. Что японцы говорят?
– Так они по вашему ведомству проходят, – напомнил полковник полиции. – В общем, найдите всех перечисленных, поработайте через Ягоднинское РУВД со всеми, кто в тот день был на выезде. Понятно?
– Всем понятно, что и как? – спросил бородач.
– А чего тут непонятного? – усмехнулся чистивший охотничьим ножом яблоко рослый молодой мужчина в камуфляже. – Просто интересно, сколько каждый из нас получит? А то ведь Чанкайши, – он посмотрел на якута, – делить не умеет. Бросит по куску, а остальное себе в карман положит. А Суханов не мальчик для битья, он вполне может и завалить кого-нибудь. А то и двух. Так что надо сразу с бабками разобраться. Каждому поровну. Потому что, если Хранитель успеет кого-то порвать, пусть бабки его семье остаются.
– Верно разведка говорит, – поддержал его бородач.
– Но мы, собственно, не знаем, сколько дают, – он посмотрел на бородача. – Сколько за скальп Хранителя дают, Ксендз?
– Десятку сразу и десятку потом, – ответил тот. – Арифметика простая.
– Значит, не сможешь? – спросил Ларионов.
– Сам нет, – ответил в трубку голос Фомы. – Но мужики у меня там недалеко. К утру они на месте будут. Подойдет?
– Посылай, и пусть поторопятся, – подумав, согласился капитан. – А в Килгане у тебя никого нет?
– В Килгане нет, – ответил Фома. – Но я мужиков прямо сейчас отправлю. На вездеходе они быстро домчат, к утру будут.
– Значит, подмогнешь Хранителя уделать? – спросил Ксендз.
– Его, гада, я сам бы придушил с удовольствием, – кивнул чукча. – Сколько вам платят, нам по барабану. Вы дом подстанции нам отдаете. Годится?
– Годится, Серый, – пожал ему руку Ксендз.
Чанкайши молча и согласно кивнул.
– Когда подходить? – спросил чукча.
– К одиннадцати, – ответил Чанкайши. – У них в это время проверка приборов, они из дома выходят. Вроде без оружия. Нож, понятное дело, у Хранителя на поясе, второй – интеллигент хренов. Ему уже за пятьдесят, в общем, его криком напугать можно, – усмехнулся он. – И начнем минут пять двенадцатого. У них там освещено все будет, а мы из темноты выскочим. Так что…