– Но в инструкциях об этом ничего не сказано, – ответил Уард.
Он все еще нервничал, все еще был готов к бегству.
– А разве там есть правило, запрещающее пользоваться чьей-то помощью?
Сам разговор не имел ни малейшего значения. Нужно было заставить Уарда говорить. И идти на голос.
Но секунды шли, а Уард не отвечал.
Трэвис продолжал медленно приближаться.
– Это уже происходит? – неожиданно спросил Рубен.
Чейз хотел уточнить, о чем спрашивает Уард, но передумал. Его вопрос войдет в противоречие с тем, что он говорил раньше: из слов Трэвиса следовало, что он все знает. Слова не должны иметь особого смысла, но и пугать Уарда он не мог.
– Фильтр, – сказал Уард. – Он уже заработал?
Фильтр?
Трэвис колебался, но продолжал идти вперед.
– Возможно, – наконец принял он решение.
Уард вполне различимо вздохнул. Он находился на том же месте: впереди и слева.
– Но должны пройти годы, – сказал Уард. – Много лет.
Трэвис продолжал идти. Осталось сорок футов. Теперь ему следовало говорить тише, чтобы скрыть, что он уже близко.
– Кого бы это ни затронуло, – продолжал Уард, – они ни в чем не виноваты. При определенных обстоятельствах всякий может стать худшим человеком на земле.
Нога Трэвиса коснулась земли и остановилась. Как и все его тело.
Ты ищешь связи? – сказала Пэйдж. – Между тем, что происходит прямо сейчас, и… тобой?
Трэвис смотрел в темноту, туда, где стоял Уард, и вдруг обнаружил в своей голове пустоту.
– О чем ты говоришь? – произнес Трэвис прежде, чем успел осознать, какие слова произносит.
И с опозданием понял, что забыл приглушить голос.
Вновь послышался шорох подошвы по бетону – возможно, Рубен Уард вздрогнул, а потом побежал в темноту. Он уже не пытался соблюдать тишину. Спотыкался и шатался, но двигался быстро.
Трэвис отбросил все сомнения и помчался за ним, на звук, постепенно сокращая расстояние между ними.
Потом он увидел Уарда в тусклом свете занавешенного окна. Лысая голова, футболка, джинсы – он их не снял.
Рубен уже почти вышел за пределы освещенного пространства, когда споткнулся и упал. И снова выронил блокнот.
Трэвис побежал быстрее и вытащил из кармана пистолет, решив, что хватит заниматься ерундой.
Он навел оружие на Уарда, когда тот начал подниматься.
Однако стрелять не стал.
В этом не было необходимости.
Уард сделал отчаянную попытку схватить блокнот, едва снова не упал, но, услышав звук приближающихся шагов Трэвиса, отскочил в темноту. Блокнот остался лежать в круге света.
Трэвис замер под окном. Он стоял, переводил дыхание и прислушивался. Уард двигался в темноте. Вскоре их уже разделяло двадцать футов, но потом снова стало тихо. Быть может, он остановился? И теперь взвешивает шансы, пытается понять, стоит ли пытаться захватить блокнот?
Трэвис продолжал держать пистолет наготове, направив дуло туда, откуда в последний раз доносились звуки, затем опустился на колени и схватил блокнот.
Еще пять секунд он ждал; пистолет начал дрожать в его маленькой руке.
Затем Трэвис прижал к себе блокнот, как футбольный мяч, повернулся и побежал в противоположном направлении.
Наконец он добежал до ярко освещенного Бродвея и услышал вой сирен, приближавшихся с нескольких направлений; с каждой секундой они становились все громче. Он вспомнил, что стрелял в квартире Гаррета, и понял, что через несколько минут в квартале будет дюжина полицейских машин.
Трэвис пробежал два больших квартала по Бродвею и свернул на север по Ашленд, первой улице, где не велось строительство.
Он прошел на восток и на север два квартала, затем повернул на запад, обошел больницу и место преступления по широкой дуге, вернувшись туда, где оставил «Шевроле». Под дворниками торчала квитанция со штрафом. Чейз выбросил ее, положил блокнот на пассажирское сиденье, завел двигатель и уехал подальше из Балтимора.
Проехав двадцать миль на юг по I-95, Трэвис свернул к огромному торговому центру. Громадная парковка занимала десять акров. На ней не было ни одной машины. Он остановился в самом центре, чтобы увидеть опасность издалека, потом включил свет в салоне и открыл блокнот.
Первая страница оказалась пустой.
Вторая – тоже.
И все остальные.
Трэвис вернулся к началу и обнаружил, что первые четыре или пять страниц вырваны – обрывки бумаги остались на спирали.
Теперь Трэвис понял, какой звук он слышал: Уард не расстегивал «молнию», он вырывал страницы из блокнота. А закричал для того, чтобы скрыть подозрительный звук.
Чейз вышел из машины, закинул голову и завопил так, что у него заболело горло. Его животный крик прокатился по пространству парковки и темным полям, окружавшим торговый центр.
Трэвис долго расхаживал между машиной и ближайшим шестом, на котором висел фонарь. Основание шеста, выкрашенное отслаивающейся желтой краской, уходило в бетонный цилиндр. Трэвис обнаружил, что всякий раз пинает его ногой, когда к нему подходит. Интересно, какая часть чувств, которые он испытывал, принадлежала десятилетнему ребенку?
Трэвис понял, что просто откладывает возвращение назад. Он не знал, как рассказать Пэйдж и Бетани о том, что произошло. Конечно, он мог солгать и представить свои приключения в лучшем свете – у них не было возможности его проверить, – но он не собирался этого делать. Он решил, что расскажет им все, просто он еще не был готов.
Вернувшись к машине, Трэвис наклонился и взял блокнот с сиденья. Прислонившись к двери, посмотрел на обложку в тусклом ртутном свете.
И снова раскрыл блокнот. Просто так.
И резко втянул в себя воздух.
Падавший под углом свет показал на странице следы. Призраки букв, написанных на вырванном листке, оставшиеся от ручки, которая давила на бумагу слишком сильно.
Чейз выпрямился и подошел поближе к шесту. Начал поворачивать блокнот и изгибаться, пытаясь найти оптимальный угол.
Его оптимизм начал улетучиваться. Да, отметки на странице остались, но они получились от записей на нескольких листках. Какая-то путаница букв, и он сомневался, что в ней удастся разобраться.
За исключением двух строк.
Две строки были очень четкими.
Трэвис поднес блокнот на три дюйма к глазам, изучил слова и почувствовал, как по его спине пробежал холодок еще до того, как он начал читать. Чуждое послание. Произнесенное одним человеком и записанное другим, но чуждое по своей сути.