«Никогда бы не подумала, что захочу спать на голой земле», — была последняя мысль девушки, прежде чем сон сморил ее.
Она погрузилась в глубокий сон без видений, все мускулы и нервы ее тела полностью расслабились, когда она ощутила, что ее подняли на руки и понесли куда-то. Мелина не испугалась, потому что какой-то инстинкт подсказал ей, что это Бинг.
Не открывая глаз и все еще не осознавая реальность вокруг, она чувствовала, как Бинг уверенно ступает по земле, а его руки, сильные и заботливые, бесконечно нежно обнимают ее. Потом, должно быть, забытье снова овладело ею, потому что, когда Бинг очень мягко опустил Мелину, она уже позабыла, что он ее нес. Она оказалась на чем-то мягком, непохожем на землю, что поддавалось под весом ее тела, но не было кроватью.
Когда руки Бинга перестали ее касаться, Мелину охватила паника, что он собирается покинуть ее, и ей захотелось закричать, умолять его не уходить, обнимать по-прежнему и остаться рядом навсегда. Но она была слишком измучена, слишком далека от реальности, и поэтому ей не хватило сил сказать все это вслух и только мысль мерцала в ее сонном сознании.
А потом Мелина вдруг ощутила, как что-то коснулось ее губ. Нежно, сладко, без тени требовательности, но как от удара молнии пламя вспыхнуло во всем ее существе, и ей показалось, что звезды упали с небес и зажглись в ее глазах.
Мелина хотела ответить ему со всей страстью и желанием, но все вокруг было слишком зыбко. Она пыталась бороться со сном, но момент прошел, и губы Бинга исчезли.
Мелине хотелось закричать от чувства потери и одиночества, но тут она поняла, что Бинг ложится рядом: его плечо коснулось ее руки, его бедро — ее бедра, а рука обхватила оберегающим жестом. Чувство полной защищенности овладело Мелиной, и инстинктивно она повернулась лицом к Бингу, прижалась щекой к его плечу и, не отдавая отчета в своих действиях, уютно устроилась у него под боком. Он привлек ее ближе и тоже уснул…
Должно быть, Мелину разбудил петух, — петух, который ликующе кукарекал во всю силу своих малых легких. Девушка открыла глаза и увидела над собой не потолок, а ветви деревьев, усыпанные цветами, среди которых порхали птицы и пели свои утренние песни. Мелина повернула голову и обнаружила, что Бинг лежит рядом и крепко спит. Впервые Мелина поняла, что он моложе, чем ей казалось. Теперь, когда он не был начеку, что-то очень ранимое появилось в изгибе его губ, что-то мальчишеское в линии скул и подбородка.
Рука Бинга все еще была перекинута через талию девушки, поэтому Мелина, боясь разбудить его, лежала и думала, почему из всех мужчин в мире она выбрала того, который любит другую, а в ней самой видит только удобное орудие для достижения своих целей.
Внезапно, слово почувствовав ее взгляд, Бинг проснулся. Сделал он это мгновенно, как все, кто ходит по краю опасности.
— Мелина! — воскликнул он. — Нам надо было проснуться раньше.
— А сколько времени?
Бинг взглянул на солнце, чьи лучи просачивались через листву и превращали песок вокруг в золотые россыпи.
— Думаю, около шести, — сказал он и поднялся на ноги.
Тут Мелина наконец обнаружила, что они лежат на охапке травы, которой местные жители кормят домашний скот и, увязав в огромные тюки, навьючивают на крошечных осликов.
Мелина тоже поднялась и увидела неподалеку усыпальницу, откуда ее принес сюда Бинг.
А потом она устремила взгляд поверх стен, и с губ ее сорвался крик восхищения, а глаза расширись от непередаваемо прекрасной картины: Атласские горы, покрытые шапками снега, сияли на фоне бледного неба, как груды сокровищ. Никто не смог бы описать захватывающий дух контраст между ярко-алой бугенвиллией, обвивавшей стены, и сверкающими снежными склонами гор.
— Самые потрясающие горы в мире, — сказал Бинг, проследив за направлением взгляда Мелины.
— Я их увидела, — наконец прошептала девушка. — Наконец-то я их вижу.
Но Бинг, словно намекая, что у них нет времени любоваться красотами ландшафта, положил руку на плечо Мелины и слегка подтолкнул ее.
— Чуть дальше справа есть сломанный фонтан, — сообщил он. — Воду там пить нельзя, но можно умыться, а потом мы отправимся на поиски завтрака и друзей, которые так и не соизволили прийти нам на помощь.
Мелина послушно направилась в ту сторону.
— И не забудь снова надеть яшмак, — крикнул ей вдогонку Бинг.
Мелина не стала задерживаться у фонтана — она только вымыла руки и лицо и охладила измученные ступни в каменной чаше, куда из расколотого дельфина все еще струилась ленточка воды.
Мелине очень хотелось раздеться и искупаться целиком, но она понимала, что это невозможно, и была благодарна уже за то, что ее руки и ноги были чистыми хотя бы на время. Ее также мучила жажда, но она помнила указания Бинга и не попыталась даже просто смочить губы водой, чтобы не подхватить тиф или другую заразную болезнь.
Внезапно Мелина вспомнила, как Бинг целовал ее ночью. Это ни в коем случае не был поцелуй влюбленного, но ее сердце обрадовалось и такой малости. Девушке вдруг захотелось побыстрее вернуться к Бингу, но, подойдя поближе, она увидела, что они уже не одни, и застыла, испуганная и растерянная.
Их гостем был молодой человек в серой полосатой накидке, в алой феске, лихо сидевшей у него на голове, и с браслетом на предплечье, который указывал на его должность официального гида. Юноша (а гость был очень молод) и Бинг были погружены в серьезную беседу.
Мелина стояла в нерешительности, пока Бинг, как будто ощутив ее присутствие, не повернулся и не подозвал девушку жестом. Она подошла ближе и увидела, что молодой араб пристально ее разглядывает. Очевидно, он знал, что она европейка, а не мусульманка.
— Это Ахмед, — представил его Бинг. — Он не пришел к нам ночью, потому что у его отца было предчувствие, что не стоит сегодня входить в запретный сад.
Ахмед улыбнулся, блеснув ослепительно-белыми зубами.
— Мой отец стар и полон суеверий, — произнес он на хорошем английском. — Я знаю, потому что я моложе и лучше образован, что суеверия — это чепуха. Мертвые не встают из могил, и призраков не существует, но он пока еще сидит на своих денежных мешках, так что приходится его слушаться.
— Достаточно и того, что ты пришел сюда сегодня, — вежливо заметил Бинг. — Ты принес новости?
Ахмед покачал головой.
— Мы не знаем, где может быть тот, кого ты ищешь. Мулай Ибрагим хорошо платит своим слугам, и они боятся его, поэтому держат языки за зубами.
— Но кто-то должен что-то знать, — возразил Бинг. — Ты еще скажи, что на востоке утратили искусство быть коварным как змея, а о приметных событиях не начинают болтать через пару часов на всех окрестных рынках.
Ахмед бросил взгляд через плечо.
— Есть люди, которым опасно задавать вопросы, — заметил он.
— Но ведь наверняка кто-то видел, как приехала та машина, — упорствовал Бинг. — И даже если никто не заметил мальчика, двоих мужчин в большом дорогом «мерседесе» нельзя было пропустить.