— Я, — сказал я.
— Машину, что ли, освятить хочешь, сын мой?
— Это зачем? — не понял я.
— Многие хотят, — сказал он.
— И что, освящаете?
— Освящаем с Божьей помощью, — сказал он. — За деньги.
— И сколько стоит? — пересилило мое любопытство.
— Это смотря какая машина, сын мой, — сказал он. — За наши дешевле берем, за нечестивый металл дороже.
— Логично, — сказал я. — И что, помогает?
— Не знаю. — Он пожал плечами, как мирянин. — Кто говорит, что от угона уберегает, кто говорит, что ломается реже.
— А свою машину вы освятили? — спросил я.
— У меня велосипед.
— Тоже хорошо, — сказал я. — Но я не по этому поводу.
— А по какому? — спросил он.
— Я посоветоваться хотел.
— Пойдем в исповедальню, сын мой, — сказал он.
Вообще такое обращение со стороны почти ровесника было нелепым, но говорить священнику об этом я счел нетактичным. Пришел в церковь — блюди ритуалы.
— Вы не поняли, — сказал я. — Я не исповедоваться пришел. Мне совет нужен.
— Исповедь никогда не помешает, сын мой, — сказал он. — Исповедуешься, глядишь, и легче на душе станет, может, тебе и совет мой без надобности будет.
— Вы думаете?
— Я знаю, сын мой, — мягко сказал он.
— А можно без исповедальни? — спросил я. — Так сказать, в приватной беседе?
— Здесь все беседы приватны, — сказал он. — Ты, я и Бог. Без исповедальни так без исповедальни. Главное не то, где ты исповедуешься, главное — твоя искренность.
— Вот и я о том же.
— Следуй за мной.
Мы прошли в ту дверь, из которой он вышел. За ней обнаружилась небольшая комната, в которой стояли два стула и стол. На столе лежала какая-то древняя книга явно религиозного содержания. Отец Алексий сел на один стул, я опустил свое бренное тело на другой.
— Ты вообще крещеный? — спросил он.
— Нет, — сказал я. — А это обязательно для того, чтобы посоветоваться?
— Не обязательно, — сказал он. — Просто для информации спрашивал. Итак, начнем. Грешен ли ты, сын мой?
— Наверное.
— Должно отвечать: «Грешен, батюшка».
— Понял, — сказал я.
— Так грешен ли ты, сын мой?
— Грешен, батюшка.
— Теперь подробно о грехах своих рассказывай.
— Обо всех? — спросил я.
— Только о тех, которые самыми главными считаешь.
— А вы никому не расскажете?
— Тайна исповеди священна, сын мой.
— О, — сказал я, — это хорошо.
— Рассказывай, — поторопил он. — Мне еще вечерню служить.
— Извините, — сказал я. — Просто не знаю, с чего начать.
— Я тебе помогу, — сказал он. — Начнем с худших грехов. Лишал ли ты когда-нибудь жизни Божьих тварей?
— Это людей, что ли?
— И людей тоже.
— Нет, — сказал я. — Один раз кошку на машине задавил, нечаянно. Это считается?
— Если нечаянно, то не считается. Умышленно зла не причинял?
— Разве что тараканам.
— Тараканы тоже не считаются. Крал ли когда-нибудь?
— А электронная информация считается?
— Считается.
— Грешен, батюшка. Я, вообще-то говоря, хакер.
— Богопротивное это занятие.
— Грешен, батюшка, — повторил я, потому как не знал, что еще можно сказать.
— Не страдаешь ли ты пороком гордыни?
— Э…
— Грешен, батюшка, — подсказал он.
— Грешен, батюшка, — покорно повторил я.
— Алчности?
— Грешен, батюшка.
— Не совершал ли ты блуда?
— Это в смысле секса?
— Верно, сын мой.
— Грешен, батюшка.
— Не способствовал ли ты абортам?
— Нет.
— Уже хорошо, — сказал он. — Не возжелал ли ты имущества ближнего своего?
— Да как-то…
— Грешен, батюшка.
— Грешен, батюшка.
— Отпускаю тебе грехи твои, сын мой, — сказал он. — Иди и больше не греши.
— Как это — иди? — не понял я. — А посоветоваться?
— Это формула такая, — сказал он. — Обозначающая конец исповеди. Прочитай десять раз «Богородицу» и десять раз «Отче наш» и не греши более.
— Я текста не знаю.
— Возьми, — сказал он, вытаскивая из кармана брошюру. — Здесь все, что тебе потребно.
— Спасибо, — сказал я, убирая брошюру в карман.
— Не за что, — сказал он. — Так о чем ты хочешь посоветоваться?
— У меня дело деликатное, — сказал я. — И, наверное, несколько необычное.
— Не словоблудствуй, — сказал он.
— Не буду, — сказал я. — Видите ли, я… словом, я встретил демона.
— Нет ничего удивительного в этом, сын мой, — сказал он.
— Даже так? — изумился я.
— Нас всех время от времени одолевают демоны, — сказал он. — Демоны тщеславия, демоны алчности, демоны гордыни, демоны прелюбодеяния и демоны прочих пороков.
— А, — сказал я. — Видите ли, батюшка, вы сейчас говорите метафорически. А я встретил демона, так сказать, во плоти.
— Вот как? — удивился он. — И как он выглядел?
— Как демон, — сказал я. — Большой, рогатый и хвостатый, а из глаз пылал огонь.
— Сын мой, ты к психиатру обращался?
Завтра с утра собираюсь, — сказал я, показывая направление. — Хотел сегодня, да там закрыто уже.
— Любопытно, — сказал он. — Ты сходи обязательно, сын мой.
— Я схожу, — сказал я. — А вы мне что посоветовать можете?
— Странный случай, — сказал он. — Лгать не буду, впервые на моей практике. И что хотел от тебя демон?
— Душу, — сказал я.
— Хм, — сказал он. — Искушал?
— Еще как.
— Что предлагал?
— Деньги предлагал, красавиц предлагал, мэром Москвы обещал сделать.
— И ты отказался? — удивленно спросил он.
— Да.
— Почему?
— Не знаю, — сказал я. — Бредово это как-то все выглядит. Иду себе по лесу, никого не трогаю, а тут бац — демон. И деньги предлагает. Подозрительно как-то.