Мы сидели в машине на обочине темного, пустынного шоссе, а вокруг нас были черный лес и тишина, изредка нарушаемая ревом проносящихся мимо машин. Мы просто разговаривали, причем демоны и прочая эзотерическая тематика всплывали в наших разговорах все реже. С Мариной было удивительно просто и легко беседовать, она могла поддержать разговор на любую тему. Это меня зацепило, потому что для меня всегда было сложно найти такого собеседника. Разве что такой была мама, да и то в моем далеком безоблачном детстве.
Сейчас я четко знал, с кем и о чем можно разговаривать. Этого интересует то, но он ничего не понимает в этом, зато об этом можно поговорить вон с ним, следует только помнить, что кое о чем упоминать ни в коем случае не следует…
С Мариной мы поговорили о детстве, школе, молодости, первых успехах и разочарованиях. Мы поговорили о политике и экономике, поговорили о ее работе, о моей работе, о последних голливудских новинках, о книгах Стивена Кинга и актерских работах Аль Пачино, признав, что в «Запахе женщины» он был просто великолепен, но выше «Адвоката дьявола» ему уже не подняться. Поговорили о Ельцине и Путине, о не-помню-какой-по-счету ирако-американской войне, о парниковом эффекте и об очередном московском лете, преподносящем сюрпризы.
Короче, практически все темы были обсуждены нами в салоне моей «восьмерки» с выбитым задним стеклом.
А потом начало светать. Марина подправила косметику при помощи подручных средств, и я отвез ее на работу. Напоследок она оставила мне все свои телефоны, включая домашний, рабочий, сотовый и папин, попросила держать ее в курсе событий и назначила свидание на семь вечера.
— Слушай, Гоша, — сказала она, уже выйдя из машины. — А у тебя, случаем, нет каких-то других, более мирских проблем?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что за тобой следят, — сказала она. — Посмотри назад.
Я посмотрел.
— Видишь тот «порше»?
— Ну.
— Я его еще вчера вечером засекла.
— Любопытно, — сказал я. — Я разберусь.
— Будь осторожен, — сказала она.
Мы поцеловались на прощание, и она пошла на работу, а я поехал на запланированное рандеву. С психиатром. И черный «порше», с моей точки зрения слишком броская машина для слежки, по крайней мере в Москве, а не в пригородах Монако, тронулся следом за мной.
Психиатр был маленьким, толстым и лысым. У него были толстые очки с большим количеством диоптрий, из-за чего его взгляд казался мне несколько ненормальным. Впрочем, я слышал мнение, что психиатры, общаясь по ходу своей профессиональной деятельности с большим количеством психов, и сами могут стать… немного того.
— Никак не могу взять в толк, молодой человек, зачем вам это надо, — сказал он, когда я попросил об обследовании. — От армии косите?
— Нет, — сказал я. — Уже откосил.
— Справка на оружие нужна или на права? Так это вам в больницу надо, там такие справки в регистратуре выдают.
— Справка мне не нужна.
— А что же вам нужно?
— Обследование, — сказал я. — На предмет моего психического здоровья.
— А у вас есть сомнения по поводу вашего психического здоровья?
— Есть.
— Вы позволите мне полюбопытствовать?
— Нет, — сказал я. — Это личное.
— Но как я смогу вам помочь, не зная, в чем дело?
— Вы врач?
— Врач.
— Вы клятву Гиппократа давали?
— Давал.
— Так обследуйте меня.
— Но что мне искать?
— Отклонения.
— Какого рода?
— Любого.
— Послушайте, — сказал он, — психиатрия — это целая наука. Мозг человека — вселенная, и ко мне приходят люди с самыми разными проблемами, алкоголики и наркоманы, люди с депрессиями и нервными срывами, люди с шизофренией и кататонией, правда, эти не всегда сами приходят. Букет неисправностей мозга слишком велик, чтобы я искал в вашей вселенной черную дыру наугад. Дайте мне хотя бы намек.
— Я хочу знать, нет ли у меня склонностей к галлюцинациям.
— Какого рода галлюцинации вас посещали?
— Я не уверен, галлюцинации ли это, потому и пришел к вам.
— Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому, — сказал он. — Что вы такого видели, что вызывает ваши сомнения?
— А вы смеяться не будете?
Он закатил глаза.
— Молодой человек, я — психиатр. Я Ленина видел. Я одних только Наполеонов видел штук пять. Я видел людей, которых похищали пришельцы, и самих пришельцев тоже. Я встречался с Цезарем и вот этой самой рукой подписывал диагноз Клеопатре. Так что можете мне поверить, удивить меня будет очень трудно.
— Хорошо, — сказал я. — Я видел демона.
— Ага, — сказал он, делая пометку в блокноте. — Демона. Когда это было?
— Вчера. Около полудня, может, чуть позже.
— Как выглядел демон?
— Обычно выглядел. Как человек.
— Тогда откуда вы знаете, что он демон?
— Он мне сказал. А потом, когда я потребовал доказательств, он на время принял свою демоническую форму.
— Ага, — сказал он. — Значит, одного его слова вам было недостаточно?
— Я же не идиот.
— Ага, — сказал он. — Вы не идиот. И как он выглядел, когда… э-э-э… принимал свою демоническую форму?
— Большой, рогатый, с хвостом.
— Пламя изо рта было?
— Вроде не было.
— Серой пахло?
— Не очень. По крайней мере, я не почувствовал.
— Нетипичный демон. Где это было?
— В лесу. Тут недалеко.
— Правильно, — сказал он. — Где же еще встретить демона, как не в подмосковном лесу. Другие звери там уже все повывелись. Долго вы его видели?
— Довольно долго. Мы с ним разговаривали.
— Вот как? И о чем?
— Он предлагал мне продать ему душу.
— А что обещал взамен?
— Много чего.
— И вы отказались?
— Да.
— Тогда вы правильно сделали, что ко мне пришли, — сказал он и тут же добавил: — Не обращайте внимания, это шутка. Вы пьете?
— Изредка.
— Но не постоянно?
— Нет.
— Курите?
— Только сигареты.
— А марихуану?
— Пару раз пробовал.
— И что?
— Не вставляет.
— А другие наркотики? Кокаин, героин, ЛСД?