* * *
В тот октябрьский день 1941 года Лобовы удачно продали Иринину швейную машинку на толкучке и возвращались, увлеченно обсуждая, что надо купить в первую очередь на вырученные деньги. Сергей не сразу обратил внимание на крытые грузовики, которые стояли по обе стороны улицы, заехав на тротуары. Тех, кто шел впереди, останавливали, кого-то пропускали, а кого-то уводили за грузовики.
«Облава? — мелькнуло в голове. — Проверка документов?» Но с аусшвайсами у них было все в порядке, и Сергей смело шел вперед. Светло-рыжий автоматчик в выгоревшей пилотке, не глядя на протянутый документ, тут же отвел Сергея с Ириной в сторону, где уже столпилось с полусотни человек.
— В чем дело? Наши документы в полном порядке! — возмущенно заговорила на немецком Ирина. Солдат заглянул в ее аусшвайс и велел оставаться на месте. Лобов затравленно оглянулся: нельзя ли куда-нибудь улизнуть, но улица была надежно перекрыта, и отбор людей шел полным ходом — с четкостью хорошо налаженной машины.
— Куда они нас? — испуганно спросил чей-то девичий голосок.
— Куда, куда… — мрачно ответил стоявший к ней спиной парень. — В Германию, на работы повезут. Влипли, как куры в ощип!
Сергей еще не успел осознать сказанное, как солдаты стали загонять отобранную молодежь в крытые фуры. При этом они пребольно орудовали прикладами и грозно покрикивали. Чтобы уберечь живот Ирины от давки, Сергей подхватил ее на руки и сам поставил в кузов. Им удалось найти местечко в углу у кабины.
— Они что, и в самом деле нас в Германию повезут? — вопрошала Ирина, широко раскрыв глаза.
Сергей не знал, что ответить. Но на всякий случай приободрил:
— Повезут только нужных специалистов. А мы им совершенно не нужны.
— Им все нужны, — невесело откликнулся из темного угла парень. — Были бы руки-ноги.
Но Сергей упорно не хотел этому верить. Он обнимал Ирину за плечи и твердил, что будет еще один отбор и их обязательно отсеют. Зачем им нужны беременные женщины?
Ирина сидела, нахохлившись, сжавшись, как больная птица.
Грузовики остановились на вокзальной площади, всех высадили и погнали через пути к длинному составу-порожняку. Таких вагонов Сергей еще не видел. Это были немецкие грузовые полувагоны, без крыш, с бортами по грудь человека. Их даже скотовозами нельзя было назвать, потому что скот все-таки надо было защищать от дождя и дорожного ветра. Но рабы обходились завоевателям намного дешевле породистых коров.
Сергею удалось пробиться сквозь плотно стоящих людей к торцу вагона, за которым виднелся торец соседнего — женского — вагона. Как ни всматривался он, но Ирину так и не увидел в толчее голов в косынках, платочках и простоволосых.
— Позовите Ирину Лобову сюда! — попросил Сергей ближайшую к нему девушку.
— Лобова! — крикнула она. — Ирина! Есть Лобова? Иди сюда!
И, о счастье! Ирина протиснулась сквозь плотную толпу, и теперь они могли переговариваться и даже дотягиваться друг до друга, доставая кончиками пальцев кончики пальцев. На душе полегчало.
О, великая сила любви! Так случилось, что их души расцвели в этот великий разгул смерти, в этом смертельно опасном, оккупированном врагом городе. Но даже в этих условиях мир казался светлым и радостным лишь потому, что они были вместе. Разве что тревога друг за друга придавала этой радости и некую горечь, и пугающую остроту. А так — стоило только обняться, прижаться поплотнее, пожарче, и вот оно — счастье! Главное человеческое счастье обоюдной любви… И что с того, что в городе заправляют оккупанты. Рано или поздно они исчезнут, а любовь — останется…
Разбитая, но не рассеянная 4-я армия, потеряв почти все свои танки и грузовики, самолеты и тяжелую артиллерию, отходила по расходящимся направлениям — на Барановичи, на Слуцк и Бобруйск. Но она не исчезала ни с полей сражений, ни с оперативных карт.
Ни одна армия мира не испытывала во Второй мировой войне такого сокрушительного удара, который обрушился на армию генерала Коробова в те июньские дни. Огневой мощи такой концентрации не испытали соседи 4-й армии ни с левого, ни с правого флангов, ибо главный удар Гитлера был нацелен на Москву по кратчайшему направлению: через Брест, Минск и Смоленск… Но 4-я армия не разбежалась, не рассеялась. Отступая, она все же пыталась задержать продвижение немецких войск и под Слуцком, и под Бобруйском, и под Гомелем, и под Кричевом… Части 4-й армии продолжали оборонять Брестскую крепость, даже потеряв всякую надежду на помощь извне.
Второго июля 4-ю армию в силу ее малочисленности подчинили в оперативном отношении 21-й армии, а затем вывели во второй эшелон Западного фронта. После ареста генерала Коробова армию возглавил начальник ее штаба полковник Леонид Сандалов. Через три дня его сменил генерал-майор Константин Рокоссовский, но, так и не вступив в должность, был отозван под Смоленск. И есть в том великая историческая справедливость, что именно Сандалову, ставшему генералом и фактически возглавившему 20-ю армию, пришлось отстаивать Москву на все том же самом трудном направлении. Воистину, «от Москвы до Бреста»…