— Могу тебя заверить, дорогая, что если, по твоему мнению, я флиртовал с твоей кузиной, это не так. Когда я буду флиртовать с женщиной, ты об этом узнаешь. Леди Сирин тоже.
К сожалению, он сказал не совсем то, что намеревался, и ее возмущенный взгляд был тому показателем. Гриффин поневоле задумался, когда он утратил способность манипулировать женщинами, ведь раньше это получалось у него без всяких усилий. На самом деле в его распоряжении всегда было намного больше женщин, чем нужно.
Но появилась Джастин и все изменила. Любой разумный человек при этом может тронуться умом.
Она отдернула занавеску и уставилась в темноту.
— Почему мы так долго едем? До дома же совсем близко.
Она чуть слышно шмыгнула носом, и этот звук почему-то безмерно тронул Гриффина. Очень медленно, чтобы ни в коем случае ее не испугать, он пересел на скамью рядом с ней. Она резко отодвинулась — вжалась в стенку экипажа.
— Что ты делаешь? — подозрительно спросила она.
Он взял ее руку в свою. Джастин попыталась высвободиться, но тщетно.
— Я сижу рядом со своей женой. А ты что подумала?
— Я подумала, что ты меня дразнишь и занимался этим весь вечер. — Другой рукой она потерла щеку. — Понимаю, что все это бессмысленная суета и фарс, но ты не должен был ставить меня в неловкое положение, тем более с Сирин.
Гриффин осторожно перебирал ее напряженные пальцы.
— А тебе не приходило в голову, что я чувствовал себя так же неловко, как и ты?
Джастин надула губы.
— Уж не знаю почему. Ты всегда делаешь то, что хочешь, и все остальные ходят на цыпочках, чтобы тебя не потревожить. Кстати, думаю, половина мужчин из числа присутствовавших на вечере должны тебе деньги. Так что тебе должна была понравиться возможность помыкать ими.
— Ты ошибаешься. Я близко знаком и с кошельками, и с пороками представителей высшего общества, но это вовсе не значит, что я общаюсь с ними или устанавливаю с кем-то дружеские отношения. Мужчины приходят в мои заведения, чтобы поиграть, выпить или переспать с проституткой. Я никогда никого не обманывал и всегда предлагал все самое лучшее, включая женщин. Вот почему я их знаю, Джастин, а вовсе не потому, что они мои друзья. Кстати, подозреваю, что многие из них меня не выносят. Я им напоминаю об их глупостях и слабостях.
Джастин все еще не смотрела на мужа, но ее пальцы чуть расслабились.
— Но все тебя боятся. Не знаю почему.
— Возможно, некоторые из них меня действительно боятся. Потому что должны мне деньги.
— О!
Она на мгновение сжала его руку, потом убрала свою. Гриффин не возражал.
— Эйдан сказал, что ты так себя ведешь, потому что ощущаешь неловкость.
Гриффин нахмурился.
— Как я себя веду?
— Флиртуешь с Сирин.
— Но я не флиртовал с Сирин.
Джастин нетерпеливо отмахнулась.
— Называй это как хочешь. По его словам, тебе хочется с криком убежать на улицу.
Картинка Гриффину не понравилась.
— Мой кузен склонен заниматься не своими делами. Кстати, я никогда не кричу. Бегать иногда приходилось, если того требовали обстоятельства, но кричать — никогда.
Ее пухлые губки вздрогнули и изогнулись в улыбке. Гриффину хотелось провести по ним языком, потом раздвинуть их и скользнуть в ее теплый рот…
— Счастлива это слышать, — сказала Джастин. — Сомневаюсь, что это бы вписалось в твой образ распутного злодея.
— Это уж точно.
Он подумал, стоит ли ей повторить, что он вовсе не злодей, но решил, что, судя по ее замечанию, она и сама все понимает. Сбитый с толку облегчением, которое почувствовал, Гриффин поспешил сменить тему.
— Послушай, Джастин, а почему ты так не любишь Сирин? Вы же вместе росли.
Она повернулась и в упор взглянула на мужа.
— Ты имеешь в виду, по каким причинам я не испытываю к ней приязни, за исключением того, что она тщеславна, эгоистична и вероломна?
Гриффин спрятал улыбку.
— Да, за исключением всего этого.
Джастин вздохнула и задумчиво проговорила:
— Это правда, в детстве я много времени проводила в поместье дедушки. Дядя Мэтью и моя тетя тоже жили там, поэтому я росла… в той или иной степени… с кузенами.
— Их было много?
— Две девочки и три мальчика. Я их в общем-то любила, особенно мальчиков. Я не злилась и не жаловалась, как все девочки, любила проводить время на природе, поэтому они меня приняли. Ребекка была меня моложе на восемь лет, то есть я ее почти не знала. Но мне нравилось играть с ней, когда она была совсем крошкой. Она была славная малышка.
Джастин замолчала, вспоминая.
— А как же Сирин? — напомнил Гриффин.
— Сирин старше меня на два года. Она любимица дяди, — сказала Джастин и поморщилась. — Она ревновала отца и устраивала жуткие истерики, если замечала его знаки внимания, проявленные не к ней, а ко мне. А я была любимицей деда, и за это она возненавидела меня еще сильнее. С дедом она так и не нашла общего языка. О да, она могла быть милой и сладкой словно мед, если старалась, и всегда умела обводить дядю вокруг пальца. Возможно, это у нее так хорошо получалось еще и потому, что она очень похожа на свою мать. Дядя Мэтью был уничтожен, когда умерла тетя Сара. Сирин всегда напоминала и напоминает ему о чудесной женщине, которую он любил.
Гриффин был пленен ее рассказом. Он рос единственным ребенком, имея единственного родственника — строгого и сурового двоюродного дедушку, и не мог себе представить жизнь в большой семье.
— Если я правильно понял, девичьи чары Сирин на твоего деда не повлияли?
— Нет. Она ужасно злилась, поскольку желала манипулировать им тоже.
— И она, конечно, винила в этом тебя, — констатировал Гриффин, начиная сожалеть, что позволил себе переброситься парой слов с этой женщиной. — В чем же это выражалось?
— Ты имеешь в виду, кроме дерганья меня за волосы и придумывания обидных прозвищ? — спросила она.
— Да. — Пусть ей неприятно об этом вспоминать, но он должен знать как можно больше о своей жене. Джастин понурилась.
— Она шлепала меня и щипала, когда никто не видел, причем умела делать это так, чтобы не оставлять следов. Сирин умна и знала, что я не стану ябедничать.
Гриффин выругался, и Джастин удивленно вгляделась в лицо мужа.
— Ведьма, — пробормотал он. — Думаю, мне стоит поболтать с кузиной Сирин.
— Я ценю твое желание, — хохотнула она, — но мстить за меня не надо. Со временем я научилась весьма эффективно защищаться. Когда мне было тринадцать, я столкнула ее с террасы в розовый куст. Результат был восхитительным, поскольку в тот день на кузине было ее любимое платье.