— Мне бы не хотелось, чтобы ты потешался надо мной, — наконец сказала она. — Это не слишком любезно с твоей стороны.
Гриффин нахмурился, сбитый с толку ее словами. Не потому, что в них не было правды. Он не был хорошим и тем более любезным человеком, и она это наверняка уже поняла. Но, встретившись с ней, Гриффин с изумлением понял, что его намерения в высшей степени серьезны. Какие бы беззаботные слова ни срывались с его губ, на деле он нисколько не шутил, говоря, что хочет быть с ней. Точно так же он не стал бы шутить о желании повернуть вспять время, чтобы уничтожить грязь и уродство своего прошлого.
Гриффин всегда взирал на мир сквозь призму насмешливого цинизма, но только не когда речь шла о Джастин. Невероятно, но факт. Ее характер был хорошим и чистым, как тонкое венецианское стекло, только намного прочнее. Присущие ей великодушие и благопристойность были способны тронуть даже самого закоренелого циника.
Чувствуя себя до странности униженным, Гриффин разжал пальцы, которыми придерживал ее подбородок, не позволяя отвести глаза.
— Уверяю тебя, Джастин, я не шучу, — тихо сказал он. — Поверь, я считаю себя счастливейшим из смертных, потому что ты — моя жена. Я хочу тебя больше, чем когда-либо хотел женщину.
Ее глаза широко открылись, щеки порозовели. Небольшое проявление уязвимости произвело на Гриффина обратный эффект. Вся кровь хлынула от головы в пах. Возбуждение, которого он еще секунду назад почти не чувствовал, заявило о себе, если можно так сказать, во весь голос. Гриффин ощутил, что не может больше ждать.
— Но ведь ни один из нас не хотел этого брака, — жалобно сказала Джастин. — Ты не хотел на мне жениться. Просто у тебя не было выбора.
Рука Гриффина медленно скользнула по ее горлу. Он наслаждался мягкостью кожи.
— Возможно, вначале это было правдой. Но это и тогда не значило, что я тебя не хотел. А теперь мои чувства изменились, стали намного сильнее.
Он наклонился и коснулся губами ее губ. Джастин, похоже, затаила дыхание, но ее рука осторожно погладила его грудь и замерла у галстука, словно маленькая птичка, ищущая убежища от надвигающегося шторма.
Завершив нежный дразнящий поцелуй, он чуть отстранился и ощутил острое удовлетворение, увидев затуманенный взгляд Джастин и ошеломленное выражение ее лица.
— Да? — прошептала она. — Ты хочешь сказать, что тогда в экипаже ты не просто хотел воспользоваться удачно сложившимися обстоятельствами? Мне казалось, что тобой владеет только раздражение, и ничего больше.
Гриффин проигнорировал вторую часть ремарки, хотя частично так оно и было. Но его стремление управлять ею являлось только одним элементом их непростых взаимоотношений. Да и признание все равно ничего бы не дало. Джастин не из тех женщин, которые готовы ходить на задних лапках лишь потому, что муж щелкнул пальцами.
— Что именно ты считаешь удачным в этой ситуации, радость моя? — полюбопытствовал он. — В этом браке абсолютно все явилось безумно неудачным стечением обстоятельств. Во всяком случае, я не могу вообразить ничего более неудачного. Полагаю, ты тоже. Но это не мешает мне хотеть тебя, как мужчина хочет женщину, как муж хочет жену. Не вижу в этом ничего плохого.
Он положил руку ей на горло и ощутил бешеное биение пульса.
— А ты хочешь меня, дорогая? — требовательно спросил он.
Ее сердце забилось еще чаще. Губы раздвинулись, но, судя по всему, она на некоторое время лишилась дара речи. Или не могла подобрать слов. Только Джастин определенно не была трусихой. Ее густые рыжевато-коричневые ресницы дрогнули и опустились, скрыв от Гриффина блеск глаз. Тем не менее, она все-таки медленно и нехотя кивнула.
— Да, я хочу тебя, — сообщила она тихим и каким-то странным голосом. Создавалось впечатление, что она прислушивается к собственным словам и не верит тому, что слышит. — Не должна, но хочу. — Она покачала головой, не поднимая глаз на мужа. — Наверное, я просто дура.
Гриффин нежно приподнял ее голову, желая заглянуть в глаза.
— Кажется, мы уже решили, дорогая, делать глупости вместе, помнишь?
Джастин растерянно моргнула, но потом ошеломила мужа очаровательной улыбкой, от которой на левой щеке опять появилась ямочка, а глаза заблестели. А Гриффин ощутил удар под дых, словно в него врезалась несущаяся на всем скаку лошадь.
— Что ты задумал? — спросила она смеющимся голосом.
Гриффин обнял ее за талию и прижал к себе, заставив приподняться на цыпочки. Джастин пискнула, но муж закрыл ее рот поцелуем. Лошадь фыркнула, дернула головой и попятилась, вероятно, встревоженная резким движением.
Тихо выругавшись, он потянул жену за собой подальше от стойла.
— Кстати, о лошадях, — пробормотал он, раздосадованный, что не проявил больше осторожности.
Джастин уперлась руками ему в грудь, стараясь обрести равновесие.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. — Он оглянулся. — Здесь кто-нибудь есть? Мне показалось, что здесь, кроме нас, ни одной живой души. Я имею в виду человеческие души.
Кроме чалого в соседнем стойле и пары гнедых в другом конце ряда, конюшня была пустой. А учитывая, что дождь не прекращался, грум, вероятнее всего, еще какое-то время пробудет в деревне… или куда он там ушел за покупками.
Джастин покачала головой.
— Дерек делает покупки для кухарки, а Поттер отправился к мастеру в Хоршем, чтобы починить фаэтон дяди Доминика.
Гриффин повлек ее к комнате, где хранились седла.
— Кто такие Дерек и Поттер?
— Дерек — грум, а Поттер — кучер дяди Доминика, — сообщила она. — Странно, что ты их не знаешь. Они служат у дяди Доминика уже много лет.
Они зашли в комнату, где на стенах висели седла, уздечки и прочие принадлежности для езды верхом и упряжь для экипажей.
— Мне более чем достаточно одного Доминика. Ты действительно считаешь, что я должен помнить всех его коллег и слуг?
Джастин закатила глаза, но улыбнулась, понимая, что он ее дразнит.
Гриффин уже мельком заглядывал в эту комнату и успел заметить в углу аккуратно заправленную койку, на которой лежало несколько сложенных одеял. Обнимая жену за талию, он провел ее мимо рабочего стола, заваленного инструментами, ремнями, кусками кожи и всякой всячиной, и подвел к койке.
— Что ты делаешь? — нервно хихикнула она. Поскольку Джастин никогда не хихикала, звук неожиданно показался Гриффину очаровательным.
— Если конюшня — единственное место в этом чертовом поместье, где я могу остаться наедине с женой, значит, я займусь с ней любовью здесь. — И он начал расстегивать ее амазонку, мимоходом удивляясь, почему его пальцы вдруг стали такими неловкими. Желание было настолько сильным, что мешало думать.
— Ты собираешься заняться со мной любовью в конюшне?
Недоверие в голосе жены остановило его. Руки Гриффина замерли, не дотянувшись до очередной пуговицы. Он огляделся, оценивая обстановку. Уздечки, седла, упряжь, множество разных инструментов. С другой стороны, здесь было чисто и, учитывая пронизывающий холод на улице, даже тепло и уютно. Маленькая печка в углу излучала восхитительное тепло. Да и койка выглядела очень аккуратной.