Он поднял весла и положил в лодку. Луиза хотела сделать всего один глоток. Но Грэг наполнил оба бокала до краев. Они звонко чокнулись. Неуправляемая лодка плыла куда-то.
— Шампанское посреди болота… я не могу этому поверить, — сказала она, словно осуждая его выдумку. Тем не менее, она послушно подняла бокал. — За вашего деда Масаки… надеюсь, я правильно произношу его имя?
— Все правильно, — заверил ее Грэг и снова поднял бокал. — А теперь выпьем за наш жемчуг.
— За наш жемчуг, — негромко повторила Луиза.
Тосты следовали один за другим. За японский рынок жемчуга. За американский рынок жемчуга… За лягушек… Тем временем над их головами быстро собирались дождевые тучи. Грэгори настоял на том, чтобы они выпили за силы, способные разогнать тучи. Он потребовал, чтобы Луиза назвала ему свой возраст. Затем предложил выпить за всех, кому исполнилось двадцать семь лет. Они пили также за тех, кто во Вселенной любит жемчуг. А потом — за розы.
Превосходное вино играло у нее в жилах. Луиза чувствовала, как всю ее охватывает приятная истома. Это не означало, что она не думала о жемчужинах — ничто на свете не заставило бы ее забыть о них. Как ничто не могло заставить ее забыть о своих табу, о работе, жизни и прошлом. Но ей было так приятно смеяться… Грэг так волшебно притягивал ее к себе…
Их окружала какая-то неестественная тишина. Луиза видела перед собой мужчину, одетого во все черное, глаза которого улыбались и горели желанием. Можно было подумать, что это Адам, который только что увидел Еву. Но она не была Евой. Она была обыкновенной женщиной, смертельно уставшей от навалившихся на нее дел. Два выпитых бокала шампанского привели ее в состояние эйфории, и она поверила, что отвлечься от действительности и подурачиться десять минут — не бог весть какой грех. Расслабиться и думать о том, как это приятно ощущать себя просто женщиной.
— Грэг, нас куда-то относит, — сказала она немного погодя.
— Ну и ладно, — отвечал тот, развалившись в непринужденной позе на корме.
— Нам нужно двигаться, иначе мы попадем под дождь.
— Мы, конечно же, сейчас двинемся дальше, но прежде следует выяснить наши отношения. — Грэг переменил позу и взял в руки весла. — У Грэгори Коплина есть еще одно кредо, о котором я пока что не упоминал.
— Еще одно? — сухо спросила Луиза.
— Еще одно, — подтвердил он. — Люди, которые способны распить посреди болота бутылку шампанского, должны вместе отдыхать. Понятно, Луиза?
Она знаком показала ему, что следует грести к протоке, ведущей на восток. По выражению ее лица Грэгори понял, что она хочет снова настроить их отношения на деловой лад, лишив их возникшей было теплоты. Им обоим пришлось пригнуться, когда лодка приблизилась к низко нависшему над водой кипарису, с которого свешивалась длинная бахрома мха.
— Я вам не враг, — тихо сказал Грэг.
Луиза посмотрела ему прямо в глаза. Казалось, она чего-то испугалась.
— Я никогда так не думала…
— Вы почему-то с самого начала относились ко мне настороженно, — заметил Грэг. — Я понимаю, определенная осторожность нужна в любых деловых отношениях. Но у нас что-то не так. Мы же с вами не конкуренты, Луиза. Мы никогда не будем предъявлять друг другу претензии по поводу того, что может случиться или не случиться с этими жемчужинами. И все это по той простой причине, что в этом эксперименте мы не преследуем денежный интерес. Вы цените эксперимент как таковой, и это видно по всему, что вы делаете. А я просто стремлюсь отдать моральный долг горячо любимому человеку. Я не прошу вас верить. Мне давно стало ясно, что просьба верить кому-то приводит к обратным результатам. Поэтому я прошу вас просто… — он словно в чем-то засомневался, — прошу со мной обо всем говорить.
Грэг положил весла внутрь лодки и выжидательно взглянул на Луизу.
Она изучала его лицо. Этот человек с легкостью вызывал в ней плохо управляемые, может быть, даже болезненные эмоции. Она вдруг поняла, что ее поведение в отношении Грэга было довольно жестоким. Он застрял в захудалом городишке на Колорадо один, не зная здесь никого. А впереди были еще две недели. Как же она эгоцентрична, не понимает того, что чужому человеку нужно хоть какое-то общение! Ведь он и в самом деле просто человек, а не враг.
— Для нас же будет лучше, если между нами установятся нормальные человеческие отношения.
— Я с этим согласна, — отвечала Луиза.
В течение трех Последующих ночей они работали рядом в воде, в темноте, пока от усталости не впадали в состояние прострации. Им очень помогал смех: работать становилось легче. Да и вообще вместе было легче переносить трудности. Грэг никогда к ней не прикасался. И не сказал ни слова о том, чего ему хотелось.
Он не знал, как следовало с ней говорить. Он охотно слушал, когда Луиза рассказывала ему о Мэгги и Тэде, об истории участия семьи Нэтти в жемчужном бизнесе. Но было трудно заставить его самого рассказать о себе.
Луиза потихоньку вытягивала из него все, но делала это не для того, чтобы укрепить их отношения, но потому, что Грэгори Коплин, как всякий одинокий человек, сам нуждался в этом. Грэг оказался вовсе не таким, каким она его вообразила с самого начала. Он рассказал, как жил в Амстердаме и Токио. Похоже, что у него не было настоящего дома. Из всех родственников он упоминал только своего деда Масаки. По делам фирмы он ездил в разные экзотические места. Но все рассказы говорили только об одном: Грэгори нигде не знал покоя. Всюду он попадал в сложные ситуации, иногда ему грозила опасность. Он не скрывал, что для него важны власть к богатство. Однако она никогда еще не встречала человека, который так открыто и заразительно смеялся. И почему это многие, по его словам, имели склонность судить о нем слишком резко?
Каждый вечер он приносил ей по розе: первая была персикового цвета, вторая — белая, третья — бледно-розовая. Она старалась не придавать этому значения. Как не обращала внимания — и, вероятно, зря — на то, как он на нее иногда смотрел, какие теплые нотки появлялись в его голосе, когда он с ней разговаривал. Грэг желал ее, и в то же время оберегал и лелеял. Хотела она этого или нет, но их отношения становились все более эмоциональными. И Луиза защищалась, как могла, — старалась не замечать того, что происходило между ними.
Она давно уже наложила табу на интимные отношения с мужчинами. Одной из причин этого была ее гордость. Но Грэгори не в пример многим понимал, что такое гордость. Он сам гордо шел по жизни один. Она — тоже.
Если бы он еще раз попытался сблизиться с ней, она бы перестала ему доверять. Но Грэгори к ней не прикасался. Вторая добытая ими партия жемчуга по качеству даже превзошла первую. Луиза ждала, что последует за этим. На третью ночь они собирали контрольную группу раковин, которые не получали нового питательного раствора. И в эту ночь Луиза продолжала ждать. На четвертую ночь она почувствовала себя вымотанной до предела. Она заснула прямо в лодке. А когда проснулась, увидела, что Грэгори сделал всю работу с сетями. У него была возможность воспользоваться ее беззащитностью, но он на это не пошел.