От бега он так и стоял, согнувшись и опираясь о колени. И разгибаться что-то не спешил.

— Ты так и будешь стоять, или, может, пойдем? — поинтересовался Дюк.

Джейк медленно принял нормальное положение. Поправил цилиндр.

— Сэр? — Дюк увидел его лицо и слегка струсил. — Ты чего?

Д.Э. открыл рот, собираясь что-то сказать, потом закрыл и выдохнул:

— Головоломка!

Глава седьмая,
в которой Д.Э. Саммерс обращается к учебнику

Я все понял, — компаньоны подошли к разрушенному кинематографу недалеко от Одиннадцатой. — Как же мне раньше в голову не пришло!

Д.Э. остановился. Вид у компаньона был терпеливый.

— Само сложится, понимаешь? — продолжал Джейк. — Нужно только собрать все детали!

— Какие детали, горе ты мое?

— Ну какие-какие! — возмутился искатель приключений. — Сообразно обстоятельствам, конечно! Ты слепой, что ли? Все же находится прямо у нас под носом!

Прямо под носом у М.Р. находились только его пошлые усы. Он сунул руки в карманы.

— Я тебя стукну сейчас. По-человечески сказать можешь?

Сын похоронного церемониймейстера прошел ровно десять шагов вперед и эффектно поставил ногу на ось катафалка. Катафалк лежал на боку посреди улицы. Одного колеса не было — похоже, кому-то уже понадобилось. От ветерка жалко болтались обрезанные постромки.

— Знаешь, когда я его нашел? — тихо сказал Джейк. — В ту ночь, что писал письмо твоим родителям.

— Я им сам напишу, — утешил Дюк. — Потом. Ты это к чему?

Джейк обиделся.

— Ты дурак или притворяешься? Я уже повторять устал!

— Да что повторять-то?

Рожа Д.Э. Саммерса приобрела утомленное выражение.

— Части головоломки! — сказал он тем тоном, которым разговаривают с бестолковыми детьми и выжившими из ума стариками.

— За что, Господи? — жалобно вопросил М.Р. — Сначала он торгует женщинами. Потом пристает к бешеной лошади. Теперь морочит мне голову своими мистификациями!

— Да какими, к черту, мистификациями! — обиделся Д.Э. — Катафалк — от Злыдня, Злыдень — от катафалка. Понимаешь?

— Ну, допустим, — Дюк по-прежнему был настроен скептически. — Я даже верю, что Злыдень именно от него. Одна морда чего стоит. Но нам-то от этого какая польза?

— Не экипаж, не фургон, — волновался Джейк, — а именно катафалк! Именно так, ну конечно! Осталось колесо найти. Что уставился? Не веришь?

М.Р. только вздохнул.

— Сэр, — сказал он, — головоломка не сходится.

— Почему это она не сходится?

— По всему. Ваша теория, коллега, звучит красиво, но неубедительно. Ты где упряжь возьмешь? Она же стоит, как вся лошадь!

Д.Э. улыбнулся и сделал компаньону прекрасные глаза.

— В городе военное положение, идиот! — Дюк схватился за голову. — Сам же видел, как это делается!

Д.Э. поднял бровь.

— Джейк, прекрати.

— Не писай в штаны, компаньон. Большой уже.

Дюк пощупал себе лоб и выдохнул не хуже лошади.

— Лошадь в одном месте. Катафалк — в другом. С упряжью придется переть пешком через полгорода. Первый же солдат или полицейский спросит, что да откуда. Ты понимаешь, чем это кончится?

— Ну, предложите, сэр, что-нибудь лучше!

— Ну, и очень просто. Уедем человеческим способом.

— По железной дороге, которой теперь нет? Или в экипаже, вшестьдорога, с одним билетом в кармане, неизвестно куда и неизвестно, зачем? Прозябать можно и здесь! Здесь даже веселее!

— Так мы не будем прозябать! У нас будут деньги!

Д.Э. позвенел бы мелочью в кармане, только мелочи там уже не было.

— Какие деньги? — спросил он.

— А вот которые заработаем.

— Да что ты? — изумился компаньон. — Заработаем? В этом нашем заведении? Сэр, вы, часом, не перегрелись?

— Это вы, сэр, перегрелись. Тебе, вон, легче черта объездить, чем с девчонкой разобраться!

— Ну так сам бы и разобрался, если ты такой умный! — отбивался Джейк. — Катафалк — не просто наш шанс уехать отсюда. Это возможность передвигаться. Путешествовать, ржавый якорь тебе в корму! Надо идиотами быть, чтобы упустить такую возможность.

— Эта скотина чокнулась! — в полном отчаянии заорал Дюк. — К ней подойти нельзя, не видишь, что ли! От ужаса чокнулась!

— Ну и ничего удивительного, — буркнул Д.Э. — С такой жизнью странно, что мы с тобой еще сами по углам от страха не гадим.

И вдруг застыл.

— Я дурак.

— Вот я и говорю, — поддержал компаньон.

— Просто идиот какой-то!

— Ну, зачем так-то. Дурака вполне достаточно. Э? Ты что, обиделся? Стойте, сэр!

Неровные улицы Чайна-тауна резко спускались вниз. Пройдя оборванные тенты Сакраменто, известной здесь более как Чайнастрит, затем несколько улиц с разрушенными, почерневшими заводами и складами, двое джентльменов оказались среди руин на каких-то задворках. Джейк побродил там, сям, все что-то вздыхал, бормоча под нос ругательства, и, наконец, произнес:

— Не здесь.

Потом была Третья улица. Потом Одиннадцатая.

— Да что ищем-то? — пробовал спросить Дюк.

Но каждый раз получал один и тот же ответ:

— Одну полезную штуку. Облазив чуть не пол-Сан-Франциско, совершенно измочаленные, вернулись они домой, наврали барышням, что с клиентами не повезло, кое-как дождались утра и завалились спать. Около половины седьмого, когда в заведении только недавно настала тишина, Джейк резко сел в постели. Потом принялся лихорадочно одеваться. Что-то такое подсказало разбуженному М.Р., что собрался он не в уборную. — Я сейчас, скоро! — быстро ответил Д.Э. на сонное мычание компаньона и рванул к двери. — Один не пойдешь! — спохватился Дюк и запрыгал на одной ноге, пытаясь нацепить не до конца расшнурованный ботинок. И вот, представьте себе, минут так через двадцать ходу, этот джентльмен, которому неизвестно, что понадобилось в такую рань на улице, долго ползает по развалинам какого-то дома, потом ястребом кидается на то, что было когда-то книжным шкафом, потом роетсяроется-роется кругом, поднимая пыль и кашляя, и, наконец, с непередаваемым облегчением в голосе говорит: — Есть! В руках Д.Э. Саммерса была книга.

Утреннее солнце освещало рождественский паровоз на стене и осиротевшую без бесстыжего доктора дамочку с бантом.