— «Моей дорогой жене, — читал Джейк, лежа в кровати и держа книгу на поднятых коленях, — которая была мне лучшим помощником и здравым советчиком, когда я объезжал лошадей в различных частях света.»

— Представляю, — зевнул Дюк и полез под одеяло, — как этот капитан Хейз объезжает лошадь, а рядом стоит его жена, такая, знаешь, дама в очках, и строгим голосом дает ему здравые советы.

— Или чешет галопом ноздря в ноздрю с лошадью, говорит, говорит, берет на ходу препятствия, — продолжил Джейк. — Да еще все время повторяет одно и то же. А капитан противным голосом отвечает: «Да помню, я, помню, отстань!»

М.Р. посмеялся и повернулся на другой бок, собираясь все-таки поспать.

Д.Э. Саммерс листал книгу.

— Так, что тут у нас. Господи Боже ты мой. «Теория контроля над лошадью.» И тут теория! «Объект и область…» Жена, что ли, руку приложила?… «Желательность раннего приручения… «… «Быстрые методы объе…»— о, это как раз подходит! Вот, слушай:

«Обычная система объездки лошадей, в основном полагающаяся на формирование привычки к строгой дисциплине, содержит множество недостатков.»

— Ну да, — отозвался Дюк.

— «Некоторые объездчики предпочитают действовать кнутом, грубым обращением, ранить лошадь шпорами и затем задаются вопросом, почему они не в состоянии удержать контроль над лош…»

Джейк заложил страницу пальцем.

— Сто раз я об этом думал! — провозгласил он моргающему компаньону. — Сто! Вот, пожалуйста! Вся эта ваша строгая дисциплина — бред! Сивой кобылы!

— Чего это она наша!

— «Опытный всадник, — наставительно продолжал разгоряченный мистер Саммерс, — будет часто замечать у животного колебания. И пользоваться ими, чтобы действовать в своих целях сообразно его инстинктам…»

Он закрыл книгу.

— Вот! А я что всегда говорил! Сообразно его инстинктам!

Нечеловеческим усилием воли М.Р. поднял отяжелевшие веки, сообразил, что, чтобы слушать, глаза не нужны, закрыл их и постарался изобразить, что весь внимание.

Джейк продолжал читать. С выражением.

Минут через десять Дюк взмолился:

— Слушай, ну давай завтра! А?

— Завтра, — строго сказал компаньон, — все это уже нужно будет применять на деле.

В конце концов М.Р. так и уснул под увлекательное чтение. У Д.Э. у самого слипались глаза, но он все лежал, уже молча глядя в книгу, не в силах ее закрыть и разглядывая экслибрис:

Чарльз Этвуд Кофоид.

Кофоидовский экслибрис был весь уделан ирисами, ракушками и семейными гербами научного вида. В самом низу прочесывал бездну океана корабль. Корабль вылавливал морских тварей гигантским сачком. Но дело было не в этом. В верхней, главной, части экслибрис изображал библиотеку. В этой библиотеке было просторное окно, за которым простиралась между деревьями дорога и виднелась вдалеке церковь. И чем больше Д.Э. всматривался в рисунок, тем больше находил предметов. Телефон на столе, три вазы на подоконнике, лампы, которые можно было рассмотреть до мельчайших деталей. Корешки книг на полках, были нарисованы так, что, кажется, еще немного, и станут видны их названия.

— Я буду слушать рэгтайм с ночи до утра! Петь в ванной!

— Огромной!

— Завтракать с книгой в постели! А на завтрак пломбир и кофе!

— И читать за обедом!

— И библиотека!

— Огромная!

— Все, все, все как мы хотим!

— И никто никогда, — произнес Д.Э. в тишине, — не посмеет мне тыкать, что делать и чего не делать.

Дюк промычал замученно, отвернулся к стене и закрыл голову подушкой.

Д.Э. вздохнул, пристроил «Иллюстрированное пособие» так, чтобы было под рукой, и уснул.

Остаток утра М.Р. провел дурно. Впечатлительный компаньон во сне вертелся с боку на бок, брыкался, что тот конь, заставляя стонать изношенные пружины, и бормотал. Было похоже, что он с кемто разговаривает, и притом очень торопится. Но разобрать выходило только одно слово: «головоломка».

Глава восьмая
Кураж

«При всей необходимости обращения, указанного выше, главным является термин «кураж». Он означает чувство, под влиянием которого лошадь приложит все усилия, чтобы выполнить команды хозяина…»

Д.Э. почесал нос.

Двое джентльменов повернулись и посмотрели на Злыдня. Того еле было видно у дальних деревьев.

— Вот черт. Там же написано: «понемногу начнет подходить и проявлять любопытство»! — возмутился Джейк.

— Он не виноват, что не читал.

— Не удивлюсь, если окажется, что он все-таки читал. Что-нибудь вроде «О тщете всего сущего», — проворчал Д.Э. — Вон, морда умная, характер мерзкий. Точно, философ.

Дежурить на пустыре пришлось по очереди: пока один вкалывал, второй старался обольстить конягу.

— Слушай, он надо мной издевается, — сказал Дюк в воскресенье вечером. — Честное слово. Подходит поближе, поворачивает уши и делает губой.

Он показал, как Злыдень насмешливо делает губой, и хлопнул на кровать компаньону стопку французских журналов с дамочками — выудил с первого этажа.

Джейк закашлялся, разгоняя рукой поднявшуюся пыль, поколебался между «Фру-Фру» и «Иллюстрированным пособием» и все-таки выбрал второе.

— У этого людоеда с копытами, — сказал он задумчиво, — чувство юмора. Развлекает его наш капитан. Мы с ним теперь вместе читаем. Я — вслух, он — про себя.

Тут только до М.Р. дошло, что, собственно, сказал ему компаньон.

— Гениально! — закричал Дюк и тут же закрыл рот рукой. — Но как? Как ты додумался читать лошади вслух?

— Кураж, сэр.

Д.Э. прикурил, нарочно делая вид, что по уши занят этим трудным делом, не выдержал, и посмотрел на М.Р.

— Это чувство, — сообщил он, — возникло у меня под влиянием опасений за свою жизнь. Когда я прочел у этого старого дурака, разговаривайте, мол, с лошадью. Пусть привыкает к звуку вашего голоса.

Вечер в борделе продолжался.

— Смотрите, смотрите сюда! — восторгался сам собой Козебродски.

— Нет, нет, вы смотрите!

Д.Э. безжалостно потрясли за плечо. Джейк, сидевший за столом, поддерживая отяжелевшую голову руками, очнулся от воспоминаний.

— Что за черт, — недоуменно проговорил он, глядя на фотографическую карточку, изображавшую на сей раз арену цирка, — это же…