— Придется ей…
М.Р. уже что-то писал.
— …придется ей стать честной женщиной, — решительно сказал он.
«Первое, что должна сделать особа, желающая выйти замуж — это не хотеть замуж. Скрывайте свои чувства».
— Компаньон! — окликнул Дюк. — Что должна сделать барышня, чтобы ты на ней женился?
Д.Э. уронил вилку с сосиской. Сосиска запрыгала по полу и ускакала под стол.
— Выбросить из головы эти глупости, — ответил Джейк из-под стола.
— А если теоретически?
Д.Э. поднял сосиску, потом, чертыхаясь и ойкая, половил ее, как клоун-жонглер, пытаясь удержать, зашвырнул, наконец, на сковороду и стал дуть на руку.
— Так не бывает, — он облизал пальцы, чудом не попав вилкой в глаз. — Даже теоретически.
— Ну, а все-таки? — настаивал М.Р.
Д.Э. вонзил вилку в другую сосиску и протянул компаньону.
— Сделать так, чтобы мне не было скучно.
«…Тетушка, — вывел погрызенный карандаш, — еще до моего замужества советовала: дорогая, мужчина ни одной минуты не должен ощущать скуку. В одной из своих статей я уже рассматривала нелепость излияний своих чувств в сентиментальных романсах и стихах, однако, простое и веселое упражнение в стихосложении доставит вам обоим много приятных минут. К примеру, возьмите строчку известного стихотворения или поэмы и допишите сообразно своей фантазии. Примеры подобных стихотворений вы найдете ниже.
Земную жизнь пройдя до половины...»
— Компаньон! — закричал М.Р. Маллоу. — Земную жизнь пройдя до половины!
— Купил четыре булки и сардины, — отозвался Д.Э. Саммерс.
— Земную жизнь пройдя до половины?
— Я разрываюсь на две половины.
— Прелестно. Земную жизнь пройдя до половины?
Джейк задумался.
— Э-э… Иду я дальше и свищу невинно.
— Хам ты.
— …Я умер, как герой, на именинах.
— Земную жизнь пройдя до половины…?
— Я полюбил варенье из малины.
— Ты же дама!
Д.Э. спохватился и поправился:
— Влюбилась я в варенье из малины.
— Вот это интригует! — обрадовался М.Р. — Это удобно. Это, можно сказать, намек.
После этого он долго молчал: писал. Он работал, как проклятый: шесть недель в больнице превратили его в перпетуум-мобиле. Он истерзал вопросами компаньона, который всю первую половину дня сидел со свежей порцией советов у художника (того самого, «Портрет первой жены»), а всю вторую тоже писал, и сам валился без сил без четверти четыре утра.
«…подойдет игра в «верю-не верю», — читал Д.Э., покончив, наконец, со списком нежелательных пустых разговоров, которые обыкновенно предписывают приличия. — Вы рассказываете друг другу пять фактов из своей жизни. Ваш собеседник должен угадать, какие из них — правда. Факты могут быть как невероятными, так и самыми обычными. Очень желательно то и другое произносить одинаковым, спокойным тоном, ничем не выдавая своих чувств…»
Компаньон спал, как убитый. Джейк схватил перо и быстро дописал:
«…Например, моя тетушка однажды сказала дядюшке, тогда еще своему поклоннику: “Я летала на воздушном шаре”. На что дядюшка ответил: “Ах! Верю!” и немедленно сделал ей предложение…»
После этого, совершенно успокоенный, он лег спать.
Мистер и миссис Маллоу узнали все. И про бордель, и про предсказания, и про остальное тоже. Особенно их расстроила история с мисс Буддл.
— Мармадьюк! — сурово говорила миссис Маллоу. — Ты обязан жениться на этой девушке!
— Мама, мамочка, нет! — умолял несчастный М.Р. — Честное слово, больше не буду!
Ничего не помогало. Недрогнувшей рукою мачеха повязывала ему атласный свадебный галстук. Как Дюк ни просил, ни уговаривал, ни обещал к Рождеству знать географию как свои пять, и чуть не греческий вдобавок — не помогало.
Тогда, обернувшись и увидев, как сурово кивает отец, Мармадьюк Маллоу жалобно закричал:
— Джейк! На помощь! Сделай хоть что-нибудь!
— Легко, — отозвался компаньон.
И чувствительно потряс его за плечо.
— Вставайте, сэр. Все это только сон. Вам просто приснился… ну, что там у тебя?
М.Р. сел в кровати. От августовской ночной духоты физия у него опухла, глаза превратились в щелочки, на щеке виднелся след от подушки.
— Женить хотели.
Он провел рукой по шее, посмотрел на руку: никакого галстука не было. Была рыжая лохматая гусеница. Гусеница нахально шевелила пучками волос.
Но заснуть в эту ночь не удалось. То ли виновата была духота — жара грозила кончиться нешуточной грозой, то ли, в самом деле, нервы, а только стоило бедному М.Р. закрыть глаза, как он снова видел мачеху и снова должен был жениться на мисс Буддл.
— Ну не хочу же я! — чуть не плача, отбивался М.Р. Маллоу.
— Надо — значит надо! — отвечал отец. — Я всегда тебе это говорил.
— Нельзя быть таким легкомысленным! — вторила мачеха.
— Ты же понимаешь, что это во сне? — сказал Джейк, утомившись будить компаньона. — Ну и скажи им: «да»! Да, мол, с удовольствием, давайте вашу лахудру сюда.
Но у М.Р. случилась нервная почва. Он боялся спать. Тем более, что две его новые знакомые тоже не вызвали бы одобрения родителей: с одной он прогуливался в парке Сент-Джеймс около полудня, пока в универсальном магазине не кончался обеденный перерыв, со второй — или обнимался на заднем ряду кинематографа вечером, или слушал пластинки в ее комнатке на Семнадцатой улице. Кроме того, была еще одна барышня, которую М.Р. Маллоу повел прогуляться по бульвару нечаянно, и которой у него не хватило духу сказать чтонибудь вроде: «К сожалению, завтра я очень занят. И послезавтра тоже. Боюсь также, что и в воскресенье у меня дела. Очень много дел».
«…особа, уделяющая излишнее внимание своему туалету, — писал Дюк вечером, — производит удручающее впечатление. Не смотрите поминутно в каждую витрину, проверяя, в порядке ли прическа и хорошо ли приколоты цветы на шляпке: одежда создана для вашего удобства, а никак не наоборот. Не рассказывайте поклоннику о косметических средствах, которые вы используете: не все вещи следует знать мужчине, даже, если он располагает к откровенности. Однажды я получила отчаянное письмо. “Я имею очень большой успех у джентльменов, — сообщала одна молодая дама, L., — но ни один из них до сих пор не сделал мне предложения. Они исчезают, не проходит и трех недель…»
Д.Э., ухитрившийся почти правдоподобно соврать про двадцать лет и ляпнуть правду о состоятельных родителях (умолчав, впрочем, о роде занятий отца) подруге той самой особы, от которой не посчастливилось спастись компаньону, пропускал встречу за встречей, громоздил оправдание на оправдание, и так беспощадно фальшивил, что в конце-концов обрел свободу.