— Я вам так этого не спущу! Вы думаете, что раз вы второй раз председатель городской управы, то вы можете себе позволить издеваться?
— Что? — хрипел Макферсон, освобождаясь с помятым воротником и скособоченным галстуком. — Что вы несете! Кто-то пустил слух, что лотерею устроил я! Я думал, это ваших рук дело!
— Эти руки! — всхлипнул Менцель. — Двадцать лет на благо города! И что я получаю взамен! Крашеную свинью! Такое оскорбление…
Тут он очнулся.
— Что? Моих рук?
— Объявление! — орал председатель городской управы. — В газете указан адрес моего магазина!
— Издевательство! — поддержал Менцель. — Это диверсия! Злоумышленники!
Компаньоны выглянули из-за угла и тут же отступили назад.
— Какая же это диверсия! — тихонько засмеялся М.Р. Маллоу. — Это искусство! Сэр, какой ужас: ему не нравится оbject d’art!
Свинью расписывали цветочками, взъерошенными котами с тыльной их части, шестиногими таксами, ночными горшками и прочими финтифлюшками почти всю ночь, в четыре руки, и не сказать, чтобы свинья очень расстроилась. Извели банку чернил, два фунта моркови, коробку слоеных пирожных, которую честно поделили на троих — и, между прочим, ни кондитер, ни зеленщик компаньонов не узнали. Ни тогда, когда двое джентльменов заходили в лавки, ни тогда, когда впаривали по четыре билета каждому.
— Как-то даже обидно, — сказал Д.Э. Саммерс в задумчивости.
Их не узнавал никто. Двое джентльменов отправились на почту и купили открытку. С одной стороны открытки был паровоз, парадоксальным образом построенный из васильков, с другой — стихотворение:
Несравненная Джулия Дей
Не любила ни змей, ни свиней
Виноваты ли свиньи,
Что так нежно любили
Несравненную Джулию Дей!
— Кому, зачем?! — надрывался Менцель. — Двадцать лет на благо города! И что я имею? Свинью с бантом! Макферсон! Вы ничего не понимаете? Я ничего не понимаю!
— Какая у него тонкая душевная организация! — порадовался Джейк. — Как подушки о беззащитного человека оббивать, так запросто! Недрогнувшей рукой!
Но председатель городской управы вдруг сам сгреб смотрителя училищ за ворот.
— Стойте, Менцель, — хрипло сказал он. — Я знаю, куда нужно идти! Типография! На билетах адрес типографии!
Д.Э., высунувшийся было посмотреть, отпрянул. Он вдруг очень некстати вспомнил, что опять забыл отдать пять баксов доктору Брауну.
— Сэр, — Дюк спокойно отряхивал рукав, — я так думаю, что нам пора. Еще на поезд, не дай Бог, опоздаем.
Да все сошло бы и так, если бы только двое джентльменов не обнаружили, что пятичасовой поезд, на который заранее купили билеты, опаздывает. Граждане Сан-Хосе, издавая рокот страшнее землетрясения, ворвались на вокзал.
Впереди всех размахивал ружьем длиннозубый мясник, который три года назад так любезно оказал помощь в поимке двоих джентльменов. С его двора которого вчера вечером свели свинью. За мясником, сохраняя на бегу солидность, следовал Макферсон. За Макферсоном трусил Менцель. Из середины подскакивал курносый, лупоглазый, со скошенным подбородком мистер Лик, торговец фортепиано: он купил десять билетов. Обе половины Дамского Клуба во главе с миссис Морган создавали такой шум, что едва не заглушали голос миссис Гейзер. Аптекарь Робинсон с женой, свояченицей, племянником и тещей. Мисс Буддл — то есть, теперь уже миссис Орас, с супругом-бакалейщиком. Еще мужчины и женщины — по всей вероятности, клиенты доброй советчицы Джулии Дей и д-ра Лароз, не поддавались исчислению, тем более, что и времени на подобные глупости у двоих джентльменов не было.
Щелкнул ружейный затвор.
— Ни с места! — рявкнул Макферсон.
Пути к выходу были отрезаны. Двое джентльменов попятились и бросились через рельсы.
— Никаких «линчевать»! — Макферсон обернулся к беснующейся толпе. — Нет. Дадим делу законный ход.
Тюрьма оказалась умилительно маленькой, низенькой, белевшей на солнышке не очень-то давно и оштукатуренными стенами. Неподалеку располагался сказочной красоты особняк. Особняк окружали пальмы. Макферсон выскочил из фургона, крикнул у ворот: «Аламида!», ему там пообещали, что мистер Аламида сейчас придет, он как раз обедает. Двое джентльменов сидели на полу фургона, спиной друг к другу. Руки их были связаны. В саквояже лежали оба револьвера, но какой теперь с них толк?
Ворота, между тем, не открывались. Голос Макферсона с чувством высказался про мексиканских бездельников, которых вечно не дождешься. Его окликнули, что-то негромко сказали, и настала тишина. В воздухе ощутимо тянуло запахом готовящейся еды. У Менцеля застенчиво проурчало в животе. Тяжело стукнула железяка: конвоир двоих джентльменов положил свой «смит-и-вессон» на пол, размять затекшие руки.
— Ну, и долго мы будем здесь торчать? — поинтересовался Д.Э.
— Наверняка, — отозвался Дюк. — По-моему, этот Аламида его на обед пригласил.
— Свинья этот Макферсон.
— Ладно-ладно, — утихомирил компаньона М.Р. — Ты бы лучше не выступал. Хуже сделаешь.
— Я-то не буду, — пообещал Джейк. — Но все равно — свинья свиньей. Вот я бы, например, его проучил.
— Ты его уже проучил, идиот, — сказал Дюк и зевнул: душно, устал и нервы. — Свинью не тому подсунул.
— Ну… — Д.Э. горько вздохнул.
— Ой, только молчи.
— Да молчу я, молчу.
— Ну, вот и молчи, — посоветовал Дюк.
— Ну, вот я и молчу, — пробурчал Джейк.
Но через минуту сказал:
— Не видать Макферсону должности, если окажется, что он спокойно себе обедал, когда у него из-под караула сбежали двое лопухов.
— Сэр!
— Особенно, если будет, кому поведать общественности. В красках. В газете.
Повисло молчание.
— Мистер Менцель, — голос Д.Э. звучал вкрадчиво. — Ну что вы, право! Ну, не будем лицемерами, мистер Менцель! Только справедливо, если вы займете давно заслуженное место. Ведь правда, заслуженное?
— Компаньон! — одернул М.Р. — Не приставай к человеку!
— Почему «не приставай»? Я сказал неправду?
Дюк попробовал почесать лоб о плечо: стекающая капля пота щекотала невыносимо.
— Потому что — а как?
Д.Э. поерзал, устраиваясь поудобнее.
— Не знаю, — честно ответил он. — Но можно же выбрать момент! Разве мистер Менцель будет виноват в том, что мы смылись из-под носа у Макферсона?
Менцель ничего не ответил.
— И ведь не в первый раз, наверное, эта бычья морда ставит вас в унизительное положение, — не успокаивался Д.Э. — Я бы черта с два такое стерпел.